Отсутствие ответа заставляет меня повернуть ручку. Раздаётся щелчок, и с тихим скрипом дверь открывается.

— Прочь! — рычит князь.

Я бы ушла, если бы не зрелище, открывшееся мне. Он сидит на кровати перед табуреткой, рядом с которой лежит перевёрнутый таз и растекается лужа с парящей от ледяного пола водой.

Князь обнажён по пояс, по широким плечам жидким серебром стекают пряди волос. Он упирается ладонями в колени. Кажется, на его руках напрягается каждая мышца, рельефно прорисовываясь под кожей.

Князь тяжело дышит, переводит на меня свой взгляд, пугая меня неестественным вертикальным зрачком.

8. Глава 8. Нарушая запреты

— Я сказал, уходи! — в его голосе больше нечеловеческого рыка, чем привычного ледяного голоса.

И тут меня что-то переклинивает.

— А вот не уйду! — заявляю я и смело перешагиваю через порог.

Чувствую волну негодования, исходящую от князя. Он встаёт, чтобы вышвырнуть меня из комнаты, но слегка пошатывается. Я замечаю рану на его боку, из которой вытекает кровь, и впитывается в пояс его белых брюк, окрашивая их в бордовый цвет.

Я подхожу и заглядываю ему в глаза. Синий огонь, как тот, которым дракон сбивал тварей, полыхает во взгляде, но не обжигает. Несмотря на волнение, чувствую, что всё делаю правильно.

Едва касаюсь пальцами его груди,он перехватывает мою руку и заводит мне за спину.

— Я запретил тебе подниматься сюда, — сквозь зубы цедит он. — Я сказал тебе уходить отсюда. Что в тебе такого, пришлая человечка, что ты смеешь меня ослушаться?

— Может, банальный страх остаться тут одной и просто сдохнуть? — неожиданно жёстко для себя отвечаю я. — Потому что, если я скажу, что желание помочь, ты же не поверишь!

В его глазах плещется невероятная смесь чувств. Злость, интерес, удивление… Но промелькивает ещё что-то, что меня, с одной стороны, пугает, с другой — ещё сильнее разжигает желание помочь.

По капле пота, медленно стекающей по виску, понимаю, что как бы князь ни пытался это скрыть, ему нелегко.

— Чем ты можешь мне помочь? — его взгляд скользит по моему лицу, будто изучает.

— Тебя нужно перевязать, — бормочу я, понимая, что это его пристальное изучение обескураживает меня. — Я умею это делать.

Он резко отпускает меня и отталкивает.

— Тогда делай.

Пока он не передумал, хватаю таз и бегу вниз, чтобы набрать снега с улицы. Приношу в дом и ставлю у камина, чтобы скорее растопить. Сетую, что так и не успела разжечь печь. Бегу на кухню. Здесь ещё более стыло, чем в остальном доме — явно давно никто не пользовался. От прикосновений на поверхности стола остаётся след в толстом слое пыли, которая поднимается в воздух, щекочет нос. И я чихаю, поднимая вверх, ещё большее облако.

Проверяю шкафчики: вдруг аптечка где-то завалялась, как в нашем мире. Хотя что за бред мне в голову приходит. Тут наверняка у них вместо аптечек магия. А я, как он выразился, “человечка”.

И тут я натыкаюсь на то, что заставляет меня воскликнуть от радости. В одном из верхних шкафчиков у задней стенки вижу бутылку с прозрачной жидкостью. Это или кристально чистая вода, или что-то вроде самогонки. И то и то было бы сейчас полезно. Снег не идеально чистый и на деле плохо подходит для промывания раны, так что вода бы пригодилась. А что-то алкогольное тем более нужно, для обеззараживания.

Чтобы её достать, правда приходится залезть на стол и изваляться в пыли. Откупориваю крышку и принюхиваюсь — да, самогонка. И теперь у меня есть чем обеззаразить рану.

Поднимаюсь на второй этаж. Князь сидит на кровати и смотрит исподлобья, на его лице испарина. Я прикидываю, что тряпка с пола — не лучший предмет для обработки ран.