Стимул не очень впечатляющий, но я не могу проиграть. Слишком многое на кону, и, в первую очередь, жизнь брата.

Усердно посасываю, старательно доставая язычком по всей длине члена. Ладонь Шакала поглаживает мою макушку, но сам он хранит молчание. Выдержка железная или ему не по вкусу то, что я вытворяю? Не отрываясь от своего занятия, поднимаю взгляд, и наталкиваюсь на бесовские, почти чёрные глаза. В них сама ночь, непроглядная, жуткая.

Меня поднимают за подмышки, роняют на пушистый ковёр. Бьёт озноб, я стискиваю зубы, чтобы они не дробили друг о друга. Распластавшись, беспомощная, обнажённая перед зверем, с ужасом жду, когда он начнёт меня насиловать. Пусть это будет не очень больно, пожалуйста…

— Раздвинь ноги. — велит Шакал хрипло, встав на колени.

Я подчиняюсь, сгорая от стыда. Ну, Витёк, сволочь, удружил!

— Не зажимайся. Хочу видеть тебя всю.

Его большая ладонь скользит по моему бедру с внутренней стороны, щекочет, усиливая дрожь, а другая рука накрывает лобок. Движения плавные, не посылающие угрозы, и я немного расслабляюсь, хотя неизвестно, что он задумал. Лучше бы сразу трахнул! Но просить об этом не осмеливаюсь, да и горло скованно спазмом.

Не отпуская из плена своих глаз, он устраивается между моих раскинутых ног, наклоняет голову, и я вновь машинально сжимаюсь. Но, уловив в его взгляде предупреждение, пытаюсь быть послушной. Марионетка в умелых руках. Податливая игрушка, лишённая права голоса.

Зажмуриться мне тоже не позволительно? Уж очень страшно видеть эти вспыхнувшие похотью глаза, и шрам во всё лицо. Нет, нельзя рисковать и злить его. И я наблюдаю, внутренне умирая от наплыва эмоций. Такого страха не испытывала никогда в своей жизни.

Пальцами он разводит малые губы, и чертит языком узоры на клиторе. Чувственно, неторопливо вбирает в рот, и я выгибаюсь от острых, чуть болезненных ощущений. Руки мои непроизвольно загребают ворсинки ковра. Шакал усмехается, довольный моей реакцией, выпускает клитор изо рта и слегка дует на него. Приятная волна бежит по телу, и вся гамма чувств, наверное, отражена в моих глазах, я понимаю это по чуть заметной улыбке мучителя.

На этот раз он принуждает высоко поднять ноги, закинуть ему на плечи, и в этой позе я совсем беспомощна. Но в ответ на протестующее движение меня пригвождают к месту руками, и я до боли закусываю губу. Его язык коварно вылизывает меня там, где сейчас сосредоточены все чувствительные точки. Легонько трогает губами набухший клитор, но не всасывает, обделяет вниманием, и я вновь вздрагиваю. Горячечное дыхание Шакала будоражит, сопротивляться не осталось сил.

Я содрогаюсь, когда его язык чуть проникает внутрь лона, а колючая щетина соприкасается с нежной кожей. Судорожные толчки имитируют секс, всё сильнее и яростнее вбивает язык в мою щёлочку, и я задыхаюсь. Тело тяжелеет, чудится, будто я им уже не управляю. Эти волнительные ощущения не сравнятся с тем, когда ласкала себя сама в ванной. Это намного ярче, постыднее, жгучее.

Он медленно вытаскивает язык, облизывает им губы, и на них блестит моя влага. Щёки мои заливает краской, а Шакал, ухмыляясь, подаётся вперёд, и снова поймав мой изумлённый взгляд, принимается водить указательным пальцем по ноющему от бегущего по телу волнения, клитору. Вверх и вниз, то стремительно, то невесомо. И я напрягаю бёдра и попку, готовая сама насаживаться на палец, но мне и этого не разрешают. Поменяв пальцы местами, — теперь он проделывает то же самое большим, а указательный легко проскальзывает в лоно, смазанный в моём мокром нектаре. Не глубоко, не причиняя боли, вновь имитируя секс.