— ЧТО?! — брови Антона прямо на лбу оказались, а я даже слова вымолвить не смогла, только вздернула бровь.

— У нас просто дети дома, не переживайте, — «успокаивающе» махнул рукой Астафьев и рассмеялся.

— Дети? — ошарашенно Антон взглянул на мою талию, кривясь. — Сколько?

— Семь. Последняя родилась два месяца назад, представляете! Такая милая девочка, наглядеться на могу, — зарывшись во внутреннем кармане, Астафьев достал телефон. — Показать фото с родов? У меня на заставке стоит!

«Что. За. Черт?!», — только и витал один и тот же вопрос снова и снова в голове.

— Не надо! — как ошпаренный Антон отпрыгнул назад, переставая меня касаться. С интересом оценив его задумчивый вид, увидела, как тот чешет темечко. — А если у вас столько детей, зачем разводиться-то? Плохо дело…

— Я тоже не хотел, верите? — посетовал «грустный» Астафьев, изредка стреляя в меня хитрым взглядом. Разведя руками, он покачал головой, буквально ввергая меня в полнейший шок: — Она же изменила мне. Но это я готов был простить, подумаешь? Но вот хламидий в доме не потреплю!

— А?! Что-о-о? — все дальше и дальше Антон отскакивал от меня в сторону.

Я краснела так быстро, как никогда. Казалось, все вокруг смотрят на меня, обсуждают слова Астафьева.

— Он врет, — воскликнула я Антону, тыкая пальцем в Павла Григорьевича.

— Не переживайте, — положа руку на сердце, заверил Антона босс, — через презерватив не передаётся.

— Мне это… Пора… — спохватившись, Антон даже не посмотрел на меня, когда мигом побежал к выходу.

Стоя около столика Астафьева на дрожащих ногах, я ощущала себя облитой дерьмом. Опустив взгляд, пыталась справиться с чувством, будто весь мир только обо мне и судачит. Когда я подняла на Астафьева взгляд, он довольно улыбался… А вот мои глаза были полными слез.

— Знаете, что, Господин Астафьев, — прошептала я, чеканя каждое слово. Постепенно улыбка мужчины спала, появилась тревога, но мне от этого легче не стало. — Лучше бы вы меня ударили.

Не в силах больше находиться в этом месте, я бросилась к выходу, где на улице давно стемнело. Не разбирая дороги из-за пелены слез, я выскочила и побежала вперед. Ноги привели меня к маленькой реке с быстрым течением и уютной беседке прямо под фонарем. Обняв себя руками, я просто плакала.

Не прошло и пяти минут спокойствия, как рядом послышались быстрые шаги.

— Соня… — я знала, что мужчина где-то рядом. Тихий надрывный шепот был прямо за спиной. Повернулась я сразу с поднятой ладонью и зарядила ею прямо по лицу Астафьева. Он поморщился, сжал зубы, прикрыл возмущенно глаза, переставая дышать. Но потом посмотрел на меня с сожалением, пожав плечами. — Признаю, заслужил. Можно кое-что сказать?

«Нежели поп всего мироздания извинится?», — с изумлением подумала я, вопросительно вздернув бровь. Но вместо этого Астафьев зарылся в кармане, с трудом, но все же вытащив ту самую синюю бархатную коробочку, протягивая мне с надеждой.

С изумлением я таращилась на нее, не желая открывать. Астафьев сделал это сам… Внутри оказалось то самое колье, на которое я таращилась в бутике.

— У вас же денег под зарез?! — ошарашенно воскликнула я, качая головой.

— А я сегодня кое-что продал, — заигрывающе подмигнул мне тот, откидывая коробочку, беря в руки украшение и прикладывая к моей шее. — Ну, что, я прощен?

Мне понадобилось полминуты осознать всю гнусность поступка Астафьева. Меня не просто покупали, все было намного хуже. Астафьев сперва унижал, заставлял считать себя падалью, а потом «заглаживал» поступки подарками. Этого я пережить не могла.