— Ого, — присвистнула я.

— Ага, — поиграл бровями мужчина, который начал резко бесить до потери пульса. — Сейчас это будет в тебе, моя девочка.

Когда пальцы босса коснулись моих трусиков, я поняла, что пора действовать. Резко прогнувшись вперед, я дезориентировала мужчину. Никакой инициативы от меня никто явно не ожидал.

— Сдалась наконец, — дьявольски улыбнулся тот, как Чеширский кот, — умница моя, не пожалеешь.

Только вот внутри маленькой и слабой на вид Сони проснулся демон. Злой и кровожадный. Именно он, не я, накрыл член мужчины ладонью. Погладил, поскользил пальчиками… Так, чтобы босс расслабился и довольно замычал. А потом, когда тот окончательно потерял бдительность, я сжала его достоинство так, что еще чуть-чуть усилий и оно останется у меня в ладони.

— ТЫ С УМА СОШЛА?! — заорал он, как бешенный. Два испуганных глаза таращились на меня в панике, пока пот стекал по вискам.

— Я тут вспомнила, почему мне совесть не позволяет с вами спать, Павел Григорьевич. Каким бы мастером соблазнения вы не были! — ехидно процедила сквозь зубы. — Помните Людочку из отдела маркетинга? Которую вы каждый день к себе вечером на «важное совещание» в кабинет звали? А я в это время, между прочим, за стенкой работать пыталась! — Астафьев нервно закивал, испуганно поглядывая вниз. А там его достоинство, до сих пор стоящее колом, уже темнело. — Помните, как в один прекрасный день ее муж приходил ко мне и спрашивал, не изменяет ли ему жена с вами? Вы меня заставили под угрозой увольнения ему соврать. Он поверил. Потом эта ваша Людочка наняла шлюху, которая чем-то накачала ее мужа, переспала с ним на камеру и все: имущество при разводе жене.

— И что?! — казалось, босс искренне не понимал, как эта Люда связанна с его членом и возможной кастрацией.

— А то! — в сердцах воскликнула я, продолжая сжимать то самое место мужчины. — Из-за меня и вас мужчина остался без гроша. Мы его буквально оставили без чести и имущества! А эта Людочка живет прекрасно, припеваючи.

— Сонечка, — сквозь зубы процедил босс, — можно быстрее к выводам, пока у меня ничего не отсохло?

— Вы мразь, Павел Григорьевич. И всех людей в своем окружении делаете такими же мразями, чтобы не чувствовать себя ущербным, — на одном дыхании протараторила я и тут же замолчала. Босс смотрел на меня в оба глаза. Не дышал. Казалось, даже то, что происходило у него внизу, больше так не волновало, как мои слова. А я не стеснялась больше в выражениях, продолжив:

— И что, что у меня отец — вор? Я-то с шестнадцати лет впахиваю, как проклятая. И учусь еще на отлично, между прочим! Маму лечу, отцу передачки таскаю. Жизнь не сахар, но мне нравится! А у вас, что? Прекрасная семья, все вам дали… Все, кроме человечности.

Сжав зубы, Астафьев едва ли их не раскрошил. Выглядел он так, будто собрался меня прямо сейчас без свидетелей придушить:

— Все сказала, Соня?

— Все! — воскликнула я, довольная своей тирадой. Гордо вскинув подбородок, покачала головой. — Григорий был отличным начальником: добрым, понимающим, никого не совращал. Да, бизнес у него из-за возраста плохо шел! Но вы, вместо того, чтобы помочь отцу, сослали его черт знает куда!

— Отец у меня, значит, великолепный человек, да? — импульсивно вскликнул Павел, а потом вдруг сжал мою руку где-то повыше локтя. Мои пальцы перестали слушаться, обмякли. Освободив свое хозяйство, начальник вскочил на ноги. На ходу он привел себя в нормальный вид, а после достал из-за стола сигарету, закуривая ту в момент наливания полного стакана виски. — Чудесный? Лучше меня?