Испустив последний, леденящий душу вой, фирид смолк.

Магия дракона, заполнявшая комнату, рассеялась.

Лайрар опустил малыша на кровать. Крохотное тельце безжизненно обмякло.

- Теперь он твой, Мари – насмешливо проговорил он.

Дрожащими руками я потянулась к фириду и коснулась его измученного тела, которое было горячим от пытки Лайрара.

Огонь магии дракона просто сжег его изнутри…

Какая же я дура, что сказала ему правду, святые боги, какая же дура…

Нужно было соврать ему, придумать что-нибудь, что угодно, только бы он не пришёл сюда со мной...

Пусть этот фирид и умёр бы, но умер не так мучительно, не сжигаемый тёмной магией дракона, с черным наслаждением отбирающего его хрупкую жизнь.

Пальцем я провела по горбатой спинке, затем коснулась груди малыша и ощутила...

Невозможно...

Это было слабое биение сердца…

Он был жив!

Подняв малыша на руки, я поднесла его к лицу и услышала едва уловимое пыхтение.

Фирид открыл глаза и сонно моргая, взглянул на меня.

Теперь уже я не видела в этих затуманенных глазах отголосков той обжигающей боли, которая мучила его еще совсем недавно, судорогами сводя тело.

От облегчения я рассмеялась.

Лайрар все это время внимательно, с жадностью наблюдавший за мной, услышав мой смех, отвёл глаза и поднялся с кровати.

- В его венах был яд. Я выжег его. Не думал, что твой уродец выживет, обычно умирают от боли. Теперь твои травы залечат раны – сухо сказал он и направился к двери.

Святая Истрамис, какая же я дура!

Он не мучил его, а, наоборот, спасал.

- Кадиасдар – позвала его я.

Лайрар остановился.

Я подошла к нему, крепко прижимая фирида к своей груди.

- Спасибо вам, кадиасдар. И…простите меня, я думала, вы хотите убить его.

Лайрар сделал шаг ко мне навстречу, разрывая оставшееся расстояние между нами.

- Зачем же убивать, Мари? - снисходительно улыбаясь, спросил он. - Ты привыкнешь к этой зверюшке, полюбишь её всей душой… А когда я захочу с тебя эту душу потребовать, у меня снова будет тот, кого я смогу для этого использовать.

Он перевёл взгляд на теперь уже умиротворенно сопевшее в моих руках животное, а потом склонился ко мне, так, что наши лица едва соприкоснулись, и проговорил:

- Мой тебе совет – сбрось этого уродца с балкона, пока ты не привязалась к нему. Не давай мне еще одни ниточку, за которую я могу дергать, Мари. Не надо.

Я еще ближе прижала фирида к груди и отрицательно покачала головой.

Уголки губ Лайрара презрительно дрогнули, он потянулся к моему лбу и запечатлел на нём долгий поцелуй.

Рукой он провёл по моим волосам, нежно пробежал пальцами по щеке и опустился к губам.

- Поцелуй меня, Мари - попросил он, водя пальцем по моим губам.

Я растерянно взглянула на него.

- Ну же...Я ведь так старался спасти твоего уродца. Разве это не достойно твоей милости?

Несмотря на насмешливый тон, черные глаза смотрели серьезно, выжидающе...

Я потянулась к нему и сама коснулась губами его губ.

В душе поднялось какое-то странное волнение. Сейчас это показалось мне...приятным.

Лайрар мягко ответил на поцелуй, вторя моим нежным прикосновениям.

- Теперь смелее, Мари...- прошептал он. - Иначе я посчитаю, что ты не умеешь быть благодарной...

Я снова потянулась к его губам, на этот раз неумело углубляя поцелуй.

Лайрар сначала позволил мне неуверенно ласкать его, а затем, с явным наслаждением ответил на эту ласку, сначала медленно, а затем всё более требовательно завладевая моими губами.

Его дыхание становилось тяжелее, губы - настойчивее.

Я резко отстранилась, помня, как он набросился на меня в кабинете и чувствуя, что сейчас он снова близок к этому.