И головку от смеха вскинет, в завитках, будто море ночью —
Море Африки.
Ай, да Пушкин! И степную кровь одолел!
Ослепительным было лето!
Догорел костёр, и заснули
Заполошные перепёлки, спрятав голову под крыло.
Собеседник мой встал, устало, как окно, затворил он Книгу:
Что записано – то сотрётся, а преданья – они живут.
Таял мрак.
Распылялся пепел.
Разбегались волками звёзды.
Ослепительным было лето, сея плевелы, сея злак…

Сергей Мнацаканян

На всемирной арене

Сергей Мнацаканян – коренной москвич, известный русский поэт, родился в 1944 г. на улице Мархлевского в центре Москвы (ныне Милютинский переулок), издал первую книгу в 25 лет, был принят в члены Союза писателей СССР в 1974 г., издал два десятка книг стихов и прозы. Печатался в разные годы журналах «Юность», «Октябрь», «Нева», «Новый мир», «Дружба народов» и др., в «Литературной газете», «Московском комсомольце», «Комсомольской правде» и др. изданиях. Лауреат многих литературных премий, в том числе премий журналов «Юность» и «Кольцо «А», Международной Лермонтовской премии (2005), Гран-При конкурса переводов тюркоязычной поэзии Ак-Торна (Белый журавль») (первое место в номинации перевод «Философской лирики», 2012), короткий список Бунинской премии и другие лит. отличия. Член Союза писателей Москвы, член Русского ПЕН-центра. Книги Сергея Мнацаканяна изданы общим тиражом около четверти миллиона экземпляров.

Грачи прилетели

(Алексей Саврасов)

Когда наконец отшумели метели,
очнулся с похмелья художник Саврасов:
– Грачи прилетели, грачи прилетели,
пора выколачивать блох из матрасов!..
О, бедный пейзаж Среднерусской равнины,
сквозят на ветру обнажённые ветки,
а души печальны, а души ревнивы
к тому, что бывает стремительно редко…
О, нищая роскошь весеннего взгляда:
грачи прилетели, а что ещё надо! —
лишь только б грачи прилетали на ощупь
в пустыню весенней берёзовой рощи…
Грачи прилетели, и сердце на деле
от счастья щемит до скончанья недели!
И милый пейзаж вдруг становится вечным,
прекрасным, родным и до боли сердечным.

Восточный базар

Бахытжану Канапьянову

Когда, как бы отмечены Аллахом,
чуть светятся кишмиш и курага,
топор взлетает над мясным прилавком,
от туши отделяя потроха…
Кипят, как лава, рыночные страсти
в круговороте выходного дня,
и разрубает на четыре части
мясник литую голову коня…
А очередь застыла у прилавка —
и умиротворилась эта давка.
Под сапогом темнеет кровь, как грязь.
Ревёт базар. Грозит дороговизной.
И смотрит с непонятной укоризной
прекрасный мёртвый чёрно-синий глаз.

Ретроспективы

И тут пошёл такой дербент,
и непонятно, кто враги:
кто протестующий, кто мент:
копыта, клювы и клыки…
Резцы, и когти, и рога, —
и каждый весел или пьян,
гудит по улицам пурга,
и тут пошёл такой майдан!
Такой болотный ураган,
такая страсть, как божий дар!
тягай из пазухи наган,
такой чудовищный гайдар!
Костлявая, как рыба хек,
впотьмах таращится толпа…
И тут пошёл такой бишкек,
что затрещала скорлупа…
Хоть плюй, хоть плачь, хоть бей, хоть режь!
Такие нынче времена.
А вдруг пойдёт такой манеж,
но только этого не на…

Романс

Милая женщина, по мановенью
жизни ознобной – пустыни бесплодной
ты постепенно становишься тенью —
тенью прозрачной, тенью бесплотной.
Незабываемы эти мгновенья,
этот печальный момент узнаванья,
невыразимые прикосновенья
этой осенней тоски без названья…
Милая женщина, что же творится
в сердце, которое бьётся смертельно?
Но перевёрнута эта страница —
вот и две жизни тоскуют отдельно.

Тяжёлая лира

Я взял её в ладони, как берут
за два крыла подраненную птаху,
измазанную в пепел и мазут,
открытую погибельному мраку…