Дейширолеш, услышав скрежет и хруст, умолк, но не обернулся. Глаза двух начальников, городской и дворцовой стражи, чуть-чуть расширились, но целом наги остались почти невозмутимы. На плечи наагашейда плюхнулись тяжёлые передние лапы кошки. Волосы на затылке взъерошились от её дыхания, она ткнулась носом ему в шею, а затем размашисто провела языком по его макушке, зализывая волосы налево и направо…

Глаза наагашейда прищурились с угрозой. Распекаемые наги занервничали. Атмосфера ощутимо потяжелела. А затем повелитель устало вздохнул, прикрыл глаза и спокойно велел:

— Уйдите.

Нагам дважды повторять было не нужно. За дверь они вымелись мгновенно. А Дейширолеш неожиданно даже для самого себя пожаловался:

— Я так устал.

Дари обхватила его шею лапами, положила подбородок на его голову и жалостливо заурчала.

Когда четверть часа спустя в кабинет опасливо заглянул помощник, чтобы спросить, не нужно ли чего, то застал ошеломившую его картину. Наагашейд спал. Спал, откинувшись на спину скальной кошки, скрестив на груди руки и разложив хвост по всему кабинету. Помощник тихонько притворил за собой дверь, решив про себя, что повелитель сегодня больше не принимает.

***

Назад Дари вернулась только ближе к вечеру. Она уснула вместе с повелителем и спокойно проспала несколько часов. А потом неподвижно лежала, ожидая, когда он проснётся. Было очень приятно находиться рядом с ним. Она решила, что раз ночевать она теперь будет в другом месте, то с наагашейдом будет проводить хотя бы немного времени днём.

Принцессе нравилось, что его отношение к ней изменилось. Он по-другому смотрел на неё, меньше раздражался, больше улыбался… За его улыбку она была готова отдать все когти на лапах. Дейширолеш так преображался, когда его лицо освещалось искренней улыбкой. И без того красивый, он хорошел ещё больше и становился в разы притягательней. Одна искренняя улыбка была способна лишить её воли. Это и пугало, и восторгало. Она никогда в жизни не испытывала таких сильных эмоций. Они иногда затмевали разум, и появлялось желание совершать безрассудные поступки. Вот как этот: увидеть наагашейда, который теперь спал, используя её как подушку.

Когда он проснулся, Дари хотела уйти сразу же. Но сонный, улыбающийся наагашейд ухватил её за задние лапы и тихо пообещал, что не отпустит.

— Это твоя расплата за то, что так плохо наградила меня за победу. — В весёлом тоне проскользнули железные нотки.

Злится? Обижен? Какая разница. Ей всё равно приятно: значит, неравнодушен к ней. А потом она услышала за дверью чужой голос, и ей показалось, что это голос Роаша. Почему-то Дари испугалась, что он увидит её с наагашейдом, и вырвалась в окно. Вслед ей неслось раздражённое и обиженное шипение.

Подходя к покоям Вааша, Дари услышала женский крик и узнала голос Виаши. Испугавшись, она со всех лап бросилась туда. Дверь в комнаты была отодвинута, спиной к ней стоял мужчина с хвостом изумрудной расцветки. Сама Виаша, растрёпанная, зарёванная, в ночной одежде стояла на постели и кричала, чтобы к ней не подходили. Сбоку к ней подползал Вааш и что-то успокаивающе говорил. С другой стороны стоял Эош и с жалостью смотрел на девушку. Мужчина с изумрудным хвостом, молодой наг, нерешительно дёргался то взад, то вперёд.

Неожиданно рядом с Дари оказался Есаш. Она удивлённо посмотрела на него. А он-то что во дворце делает? Парень внимательно прислушался к разговору. Лицо его помрачнело.

— Ей сказали, что она беременна, — перевёл он кошке.

Та окаменела от ужаса. Виаша беременна? От вампира? Нагиня продолжала кричать и дёргать себя за волосы. Вааш наконец подполз к ней и попробовал обнять. Она отбрасывала его руки и продолжала кричать.