Общая программа развития была такова: люди живут на пригодных для жизни планетах, ресурсы в строго необходимом объеме добываются на непригодных для жизни планетах консорциумами под контролем Галактического Содружества — непригодными считали планеты, где было слишком жарко, слишком холодно, слишком длинный или, наоборот, слишком короткий световой день, слишком высокая радиация… Не обошлось без прецедентов. После того, как были открыты несколько небольших, уютных планет, таких, как Эос, вкладывать в которые было нерентабельно из-за их удаленности и малого количества подходящей для проживания площади, первые самовольные переселенцы на эти планеты объявили, что они имели в виду все новые галактические законы.

Посреди уравновешенной, относительно спокойной, мирной, что немаловажно, объединенной системы планет Галактического Содружества возникли своего рода мелкие независимые княжества. Все пожали плечами, покрутили пальцем у виска, но решили — да как знают. Основные технологии и ресурсы оставались в руках Содружества, делиться бесплатно никто ничем не был намерен, лезть в чужие дела — тоже.

Так прошла пара веков. Планеты-одиночки сообразили, что им катастрофически не хватает того, что с лихвой есть у других. Некоторые провели голосование и с радостью присоединились к Содружеству. Некоторые гордо продолжали влачить полунищее существование и категорически отказывались иметь дело со всеми остальными. Несколько планет, и среди них Эос, приняли воистину соломоново решение: на спутниках разрешили сделать курорты и транзитные станции, получали за это деньги от Содружества, на сами планеты допускали исследовательские миссии.

Эос была примечательна тем, что второе же поколение переселенцев умудрилось устроить на свежезаселенной планете не просто войны — бойни, после которых все пришло в тотальный упадок и местами вернулось едва ли не в первобытное состояние. Галактическая миссия с риском для собственных жизней договорилась с одичавшими князьками и выделила какую-никакую, но помощь в обмен на хоть какой, но контроль. Эос посопротивлялась для вида века полтора, но согласилась.

Там было спокойно. Это была не Трисгида, на которой погибли шесть миссий, и это несмотря на то, что Трисгида скатилась до состояния века примерно пятнадцатого по меркам нашей родной планеты, и космическим кораблям ничего не угрожало. Проблемы начинались после посадки — от эпидемий неясного происхождения до местного населения, активно использовавшего против «завоевателей» любое подручное средство от камней до костров. От коллег я слышала о случаях каннибализма на Трисгиде и, как антрополог, верила.

На Эос не было правительства, она жила полу-анархией, подчиняясь временным или не очень лидерам разных масштабов, не было стран и границ, и в целом вместо сорока миллионов первых переселенцев сейчас с трудом можно было насчитать миллиона два. Некоторые ученые находили в этом плюс, потому что Эос при ее текущем развитии могла обеспечивать ресурсами свое мизерное население бесконечно долго.

«Изоляция». Непонятно, сами они этого захотели или от них предпочли держаться подальше: по закону ни одна планета, проводившая военные действия после Расселения, не могла стать действительным членом Галактического Содружества — только ассоциированным, и то не сразу.

У Эос давно вышли сроки в статусе члена-кандидата, но все заглохло. А теперь, подумала я, все будет зависеть от того, что найду я…

И от того, что нашли коллеги из таможни.

Если профессор умер своей смертью, если он скончался от отсутствия медицинской помощи или лекарств, или был неосторожен — в этом вины Эос нет. Если в его смерти присутствует криминал — все сложнее. Я не могла с уверенностью сказать, что и насколько сложнее, но подозревала, что случайно вляпалась в политику. Утешало меня то, что мое дело — экспертиза и рапорт. Я полицейский, но я и ученый, я работаю с фактами, с которыми не поспоришь, а дипломатия — не моя сильная сторона.