Сейчас отец обернётся и скажет, что она и сама везде оставляет свет включённым. И опять начнётся многочасовая грызня!

Но отец ничего не сказал. Он вернулся на кухню, хлопнул по выключателю и спокойно ушёл в свою комнату.

– Пьяный что ли? – удивилась мать.

Ей было непривычно проводить вечер в тишине. Она ожидала ссору, но холодное спокойствие отца оставалось непрошибаемым.

Я радовался. Наконец-то тишина. А маме будто чего-то не хватало. Она была как закрытый улей, полный жужжащих пчёл, которым тесно внутри. Потеряв возможность выплеснуть злобу, мама громко хлопала дверями, теребила волосы и кусала себя за пальцы.

Такой она оставалась до следующего вечера. Теперь отец вернулся первым… расслабленный и безэмоциональный, как и вчера. Он со мной и не поздоровался.

Я подумал, что он просто выгорел из-за постоянных ссор и теперь ходит в ступоре.

Мама задерживалась с работы. Я уже начал волноваться, но вдруг в замке заскрежетал ключ. Непривычно было видеть её лицо таким отсутствующим. Ни раздражения, ни усталости, ни грусти. Опустошённые глаза, плавные, расслабленные движения. Мама будто не ходила, а плыла в воде по течению.

Родители не разговаривали ни со мной, ни друг с другом. Даже если оказывались в одном коридоре, молча уступали дорогу. Спустя час таких блужданий, папа закрылся в своей комнате, мама уселась на диван в гостиной, глядя перед собой. Она редко моргала и это делало её жуткой.