– Как просил?

– Как? Как обычно просят. Тогда, десять лет назад, помнишь, когда погиб Багиров?

– Папа хотел взять львов, которые порвали дрессировщика?

– Ну Амура ведь застрелили. Другие были смирные.

– Все равно это не похоже на папу. Зачем ему понадобились львы?

– Мечтал он о них, Тем. Мечтал, понимаешь? А я не позволил. И из-за него не позволил: побоялся за друга. И из-за себя: испугался, что не вытащит номер. Тем более что мне в Госцирке обещали хорошую кандидатуру подобрать.

– Подобрали, – осуждающе вздохнул Артем.

– Да уж, – не стал скрывать чувства вины директор. Дрессировщика действительно прислали. У него был диплом эстрадно-циркового училища, пятнадцатилетний опыт работы с хищниками и отсутствие какого-либо желания прозябать до конца своих дней в провинциальном цирке. Возможность уехать представилась через десять лет, и он не преминул ею воспользоваться, оставив без зазрения совести и труппу, и шикарный номер, и своих царственных артистов. – Ну, его тоже понять можно. Все-таки Питер – это не...

– У нас тут тоже, поди, не тмутаракань.

– Это ты правильно говоришь. Так что, берешь львов? Отец бы тобой гордился, жаль, не дожил до этого дня.

– А мама? Она волноваться будет.

– Ну, на то она и мама, чтобы волноваться. У нее, знаешь ли, Темочка, предназначение такое – о тебе беспокоиться.

– А Лена?

– Лена? А что Лена? Она ведь замужем. Значит, должна за мужем следовать. Если она, конечно, хорошая жена.

Лена была хорошей и понимающей, хоть и не из цирковых. На сообщение Артема о том, что с сегодняшнего дня к пяти пуделям, с которыми ее муж проводил большую часть времени, добавится дюжина львов, она отреагировала на удивление легко. Восторга и энтузиазма не выражала, но и не задавала лишних вопросов, не осуждала и не смотрела испуганными глазами, безмолвно вопрошая: «Что же ты наделал?» Единственной реакцией, которой удалось добиться Артему, стала легкая ухмылка и ласковая просьба:

– Только ты не рычи!

– В каком смысле?

– В том, что с кем поведешься – от того и наберешься. Наговоришься там с хищниками и будешь на нас ворчать.

– Не буду, – Артем с благодарностью посмотрел на жену, потом перевел взгляд на семимесячную Анютку, что-то увлеченно лепечущую в своем манеже. Внезапный порыв чувств резко подхватил не слишком щедрого на нежные признания мужчину: – Я люблю вас!

Лена смешно сморщила вздернутый носик и, для того чтобы вернуть смущенному мужу потерянное душевное равновесие, потрепала его по щеке, беззаботно хохоча:

– Какая ерунда!

– А львы, Дзен, – это, скажу тебе, никакая не ерунда! – Артем предостерегающе натягивает поводок, строгий ошейник начинает впиваться псу в шею, и он останавливается. – Вот так, мальчик. Когда тебе говорят: «Стоять!» – надо стоять, а не тянуть куда-то в сторону. И нечего обижаться, глаза отводить. На правду не обижаются. Давай посмотрим, что ты запомнил.

Артем быстро экзаменует четвероногого ученика, затем, удовлетворенный результатом, с явной неохотой подводит фила бразилейро обратно к хозяйке.

– Основные команды он уже запомнил. Способный пес. На следующем занятии можно попробовать вводить потихоньку вас.

– Может быть, лучше мужа? – неожиданно пугается блондинка.

Артем раздумывает недолго.

– Нет, лучше вас.

– Почему? – Она позволяет себе задать вопрос кокетливо, давая понять, что его давешняя грубость прощена.

«И что я должен ответить? Что фила бразилейро выбирает себе одного хозяина и подчиняется только ему? Что если таким хозяином станет мужчина, то неожиданно взбесившаяся собака набросится именно на женщину, у которой в таком случае останется не слишком много шансов выжить? Все-таки в схватке с бойцовым псом у мужчины теплится хотя бы надежда на чудо, а женщине ждать чудес не следует ни при каких обстоятельствах. Вряд ли эта информация придется ей по душе».