Она слушается и одним движением головы откидывает со лба непослушные волосы. Её рот чуть приоткрывается. Она делает так, когда волнуется.

Повязываю платок на глаза Лилиан и невольно замираю, любуясь ею. Она мучительно желанна в своей беззащитности и растерянности.

— Хочу тебя. — Беру стакан с остатками льда и слегка встряхиваю его. Лилиан вздрагивает от звяканья льдинок о стекло. — Ляг на спину и ничего не бойся.

Лилиан подаётся назад и вытягивается на постели, как кукла в подарочной коробке.

Я ложусь рядом. Достаю льдинку, очерчиваю кончиком припухшие губы Лилиан. Капля с ароматом виски стекает в рот, и она жадно проглатывает её. Не спеша провожу льдинкой по загорелой шее Лилиан, кружу вокруг сосков и спускаюсь на живот. Шелковистая кожа покрывается мурашками, когда очередная капля соскальзывает в маленький, аккуратный пупок.

— Согни ноги в коленях, — голос мой дрожит, когда взгляд падает на идеально гладкие персиковые складки кожи в треугольнике бёдер.

Беспутная льдинка спускается в самый низ живота, и там мои пальцы сменяют её.

— Да ты течешь, как ручей весной, — шепчу, мечтая не взорваться, и надавливаю большим пальцем под влажный бугорок. — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя там?

— Да, — тяжело дыша, она цепляется руками за спинку кровати.

Приникаю к опьяняющему источнику, но хватает меня ненадолго. Спустив штаны, я устраиваю спринтерский «забег» и с рычанием изливаюсь в Лилиан, наплевав на все предосторожности. Мне хочется пометить её собой.

— Это всё? — выдыхает она мне в ухо.

— Что ты, милая, — привстаю на локтях и стягиваю с её глаз платок. — Только начал.

В осоловелом взгляде плещется настоящее желание:

— Тогда я снова говорю: «Да».

Мы любим друг друга до рассвета. И только когда первый луч солнца проникает в окно каюты, я в последний раз касаюсь измученных губ и, перевернувшись на спину, протягиваю к Лилиан руки:

— Иди ко мне, детка.

Она лежит, не шевелясь, и откликается не сразу .

— Павел… Не могу пошевелиться.

Не могу не рассмеяться и с лёгкостью перетягиваю обмякшее тело на себя.

— Тебе было хорошо?

— Да, — она уютно устраивается на моей груди.

— Ты утром будешь снова моей ласковой девочкой?

— Да.

Мы засыпаем, обнявшись.

Я открываю глаза около полудня, Лилиан рядом нет. Как и многих мужчин на земле, меня допекает утреннее желание.

— Лилиан! — кричу я.

В ответ — тишина. Внутри вскипает негодование. Уже второй день начинается не так, как я хочу. Твою налево! Хочу видеть влюблённые глаза Лилиан, чувствовать её рядом, и чтобы нежный ротик... Если она готовит мне завтрак, прощу, но подозреваю, что яичницы с кофе этим утром не дождусь, если останусь лежать в постели.

Нахожу Лилиан на палубе. Она сидит в шезлонге, уложив блокнот на колени, и увлеченно скрипит ручкой в виде пера. Не иначе, ночные впечатления пробудили музу, и та заставила подопечную променять утреннюю негу на писательский труд.

— Лилиан, детка, — сажусь напротив на дощатый настил, намеренно не застёгивая рубаху и поигрывая мускулами на груди. — Доброе утро!

— Привет, — она мельком смотрит на меня и снова утыкается в бумаги.

— Какое тёплое приветствие, — срывается с моих губ едкое замечание.

— Да, сейчас, подожди минутку, — бормочет она.

— Мне кинуть тебя в воду? — я настолько обескуражен её поведением, что меня разбирает смех. — Эй, дрянная девчонка, герой твоего романа проснулся.

Ноль внимания. Выдёргиваю Лилиан из шезлонга и встряхиваю как котёнка.

— Тебе повезло, что за бортом акулы, — наконец, мне удаётся завладеть её вниманием. — Иначе ты бы уже принимала утреннюю ванну.