– Например? Назови хотя бы один, но действенный.

– Пожалуйста – укради.

– Ну знаешь!..

В оружейку сунулась довольная физиономия Тараса.

– Але, оружейники! Сгоняем партейку в доминошку?

– Ага, тебе Кульчицкий такую партейку устроит! – проворчал Джамалов.

– Олег Семенович только что отъехамши. У них внезапно объявили слет замполичей.

– Понятно, крысы разбегаются с надраенной палубы. А что, Женя, партейку-другую, думаю, и в самом деле можно, а?

– А кто четвертый? – уточнил Крутов.

– Натаха!

Женя отложил ствол в сторону, тщательно вытер руки ветошью и, поднимаясь из-за стола, скомандовал:

– Пошли…

Вся троица переместилась в комнату отдыха, где уже отдыхала от трудов праведных отпускница Северова.

– Дверь не закрывай, – скомандовал Ильдар Крутову. – А то звонков из оперской не услышим.

Достали коробочку с костяшками домино и принялись рассаживаться. Женя подхватил стул и, намереваясь сесть напротив Северовой, подмигнул ей игриво:

– Ну что, Наталья, снова оставим козлами этих двоих дилетантов?

– Сегодня я буду играть с Тарасом, – отчеканила та и одарила Женю таким взглядом, что всем присутствующим сделалось немного не по себе. Впрочем, для Наташи подобного рода перемены настроения всегда были в порядке вещей.

– Как скажешь, – буркнул Крутов, освобождая место для Шевченко. – Но учти! Поддаваться не буду. Так что потом пощады не просите.

– Это мы еще поглядим, кто из нас заскулит о пощаде, – самодовольно хмыкнул Тарас, берясь размешивать костяшки. – Ну чего, как обычно? Три партии на луноход?

– На луноход! – подтвердил Джамалов.

И началась битва…

– …Проходи-проходи, доченька! Вот молодец какая, что сама приехала! – расшаркивалась старуха Демичева. Строго-настрого запретив Ольге разуваться, она сразу потащила ее на кухню. – Сейчас мы с тобой чайку, да с пирогами. У меня как раз поспели. Любишь с капустой?

– Очень. Ой, а что это у вас пар столбом? Прямо как в бане.

– Да опять эти паразиты воду горячую отключили. И ведь без всякого предупреждения. Не жилконтора, а чисто партизаны: хоть бы объявление повесили заранее, никакого уважения к людям. А я как раз постирушку затеяла – теперь вот воду греть приходится, – продолжая причитать, Демичева загремела посудой. – Так, сейчас мы с тобой, быстренько… Вот, это сразу убери, – она протянула Ольге тяжелый теплый пакет.

– Что это?

– А это я специально немножечко сладких напекла. Сама-то я больше с капустой люблю. А эти сынку своему отнесешь. В школу-то пошли сегодня?

– Конечно. Такой букетище купили – с него ростом. Спасибо вам, Александра Яковлевна.

– Да ладно, – отмахнулась Демичева. – Что ж я, не понимаю, как тяжело одной с ребенком? Носишься со своей работой, как горелая жесть по ветру. Ребетенку небось и пирогов напечь некогда.

– Некогда. Да и не умею я, если честно.

– А вот это плохо. Для женщины пироги – это наипервейшее дело. Для щей люди женятся, для мяса замуж идут. Кстати, как у тебя с мужем-то? Не перебесились еще?

– Нет.

– А пора бы, – наставительно сказала старуха. – Сыну без отца никак нельзя.

– Вы сами-то как поживаете, Александра Яковлевна? – поспешила переменить ранимую тему Ольга.

– Да оно ведь как? Горько, горько, а еще бы столько.

– Вот это точно.

– Так, сейчас чайничек закипит, и мы с тобой… Ой! Совсем я дура старая стала: пирогами потчевать собралась, а про дело-то и забыла, – старуха достала с полки жестяную коробку из-под печенья и вытащила из нее брелок с КТС. – Вот, держи, возвращаю в целости и сохранности. Батарейка внутри новая, не так давно покупала.

– Спасибо, Александра Яковлевна.