– Послушайте! – сказал Мазур насколько мог убедительно. – В одном пункте вы крупно ошибаетесь… Я – не разведчик, понимаете? Мне почти не приходилось заниматься розыском, следствием и тому подобной детективной дедукцией. Я – боевик, ясно вам? Спецназ. Это означает, что я умею убивать, взрывать, ставить мины, снимать мины, проникать на объекты и защищать их от проникновения… Я – военный, а не следователь. Я попросту не умею, и потому…
– Кирилл Степанович! – прервал Гвоздь непререкаемым тоном. – Давайте без этих… танцев. Считайте, что я всего этого не слышал. Задача поставлена четко и недвусмысленно: у вас есть две недели, чтобы отыскать того, кто все это затеял. Дальнейшее – не ваша забота, вы-то можете убираться на все четыре стороны… Понятно? Больше никаких дискуссий. Либо вы беретесь за работу, либо события разворачиваются по тому прискорбному варианту, который я вам в начале разговора обрисовал. И – шутки в сторону. Может быть, я чего-то не понимаю, но что такое ваша контора, какие дела вы там крутили четверть века, просекаю отлично. Мне о вас самым подробным образом рассказали те, кто прекрасно вас знает… Как, по-вашему, мы заранее о вас знали? Нет уж, я прекрасно понимаю, что за подарок мне судьба послала…
– Но давайте все же…
– Господин адмирал! – В голосе собеседника появился металл. – Я, кажется, все подробно изложил? Берите папку, идите и работайте. Быть может, вы свою собственную шкуру и в грош не ставите, но девочку вашу, мне сердце подсказывает, постараетесь вытащить… – и он сделал гримасу, которая, надо полагать, означала теплую, ободряющую улыбку: – Кирилл Степанович, стыдно! Вы же – твердый профессионал, что ж шарахаетесь от простого дела, как глупая пятиклассница от минета? За работу, за работу! Как у нас говорят: раньше сядешь – раньше выйдешь!
Мазур понимал, что протестовать бесполезно, что никакие объяснения в расчет приняты не будут – да и не дадут их высказать. Этот путь заканчивался тупиком. Как ни унизительно, но приходилось пока что плыть по течению… А как прикажете поступить, если ваш собеседник глух к логике и даже фактам?
– Хорошо, – сказал он, вставая и придвигая к себе черную папку. – Но я ничего не могу гарантировать…
– А придется, Кирилл Степанович, – мягко сказал Гвоздь. – Как в том пошлом анекдоте. А придется. Потому что нет у нас с вами других вариантов, кроме тех двух…
Глава шестая
Как гибнут люди в Шантарске
Пузатая бутылка французской минеральной воды бесшумно опустилась на столик рядом с его локтем.
– Благодарю, – сказал Мазур, не поднимая глаз от бумаг.
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
– Вы только распорядитесь… – и узкая ладошка мимолетно коснулась его щеки. – Всецело к вашим услугам…
– Шагай, прелестное дитя, – сказал Мазур. – Свободна пока.
Очаровательная горничная по имени Ксюша тихонечко хмыкнула и танцующей походочкой прошествовала к выходу – Мазур поневоле проводил ее взглядом, поскольку черное платьице в обтяжку ножек не скрывало нисколько, а достоинства фигурки подчеркивало максимально. Увы, однозначные мужские рефлексы – понятие неистребимое. Даже в столь пиковой ситуации…
Он налил полстакана слабо шипевшей минералки, залпом выпил. В который раз взял с колен четыре фотографии, держа их, словно игральные карты.
Четыре физиономии, три мужских и одна женская, не отмеченные ни печатью порочных наклонностей, ни теми патологическими чертами, о которых столько распространялся старина Ломброзо, относительно коего до сих пор неизвестно: был ли он шарлатаном или провидцем… Обычные, где-то даже приятные деловые люди…