Мне нужно было вытеснить из головы даже самые маленькие, ничтожные мыслишки о том человеке. Мне просто необходимо было снова заполнить себя одним Селезневым, своим мужем, которого я действительно люблю, к которому я привыкла так, что и представить себе не могу кого-нибудь другого на его месте. Про которого знаю и понимаю все. Значительно больше, чем он сам знает и понимает про себя...

Он будто услышал меня. Он повернулся ко мне вместе с креслом, потер руками лицо и, такой родной, растерянный и незащищенный, посмотрел на меня и спросил:

– Ну что, мать-командирша? Худо тебе?..

Я пожала плечами, попыталась улыбнуться и уткнулась носом в главу шестую – раздел «Механические методы остановки кровотечения».

Я слышала, как он встал из-за стола, отодвинул кресло и подошел ко мне. Потом он тяжело сел рядом со мной на тахту, осторожно убрал от моего лица учебник хирургии, обнял меня за плечи и повернул к себе.

– Может быть, настало время нам серьезно поговорить? Спокойно, без нервов, без всяких сцен... – с трудом произнес он.

– Может быть, не нужно, Васенька? – жалобно пробормотала я. – Может быть, подождем, родненький? – И я почувствовала, как дрогнула его рука на моем плече.

В эту минуту я ничего не боялась. Если бы он стал настаивать, я рассказала бы ему все, что меня мучит, о чем я позволила себе думать... Даже о том, кто этот человек, который еще не сказал мне ни единого слова, но уже прочно вселил в меня какую-то постоянную тревогу.

Если бы он стал настаивать, я рассказала бы ему все. Но я мечтала, чтобы этого не произошло. Поэтому я и сказала: «Может быть, подождем, родненький?..»

Он встал с тахты и по привычке уселся на край письменного стола. Долго разминал сигарету, долго искал зажигалку, долго прикуривал, нервно и глубоко затянулся и все-таки сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.