Тринадцать наложниц в пестрых ципао, словно стайка разноцветных экзотических птичек. Каждая из них произведение искусства – идеально все, от макияжа до кончиков бритвенно-острых чжидзятао, превосходящих по длине и вычурности все виденные до сих пор. В волосах сложные конструкции, звенящие, поющие, сверкающие. И все же шаг мягкий, плавный, стелящийся. Кэт не удивилась бы, узнав, что каждая из них даст фору любому воину, уж больно хищные движения.

И на контрасте – сам Император.

Золотая маска на все лицо, не видно даже глаз, вместо них сияющий свет. Говорят, Император владеет Чи, как… В общем, как никто другой. Он круче всех Серафимов вместе взятых.

Строгий чаофу[5], такого же черного цвета, как и ее. С аналогичной золотой вышивкой, от чего напряжение только нарастает – а ну как посчитают это оскорблением, тот факт, что она одета подозрительно похоже?

Безымянный прошествовал вдоль склоненных придворных, степенно поднялся по трем ступенькам к малому трону внутри Птичьего Павильона, но садиться не стал. Повелительный жест и глашатай уже выкрикивает их имена, приглашая предстать перед Небесным Владыкой.

Пусть глаз из-за маски не видно, но аура Вечного ощущается так, что колени подкашиваются. Глашатай что-то там еще вещает, то ли о их подвигах, то ли о милости Императора, не разобрать из-за заполошного стука сердца. Именно этого момента она почему-то боялась до дрожи. Предчувствие Чи орало друниной, но вроде же ничего плохо не происходит, так?

- Мой Император! – громкий возглас раздается прямо у плеча, от чего Макото дернулась бы, да крепкий захват на кисти удержал.

Тэкеши делает шаг вперед, по сути, прерывая речь распорядителя и Юу понимает – вот он звездец. Отчетливо слышится сдавленная ругань откуда-то сбоку, к гадалке не ходи – Нобу Сэдэо Таро Тэтсуя, отец самоубийцы, посмевшего нарушить ритуал представления Императору.

- Мой Император! - подбородок уперт в грудь, а глаза опущены, только там должно приветствовать Первого среди Нэко, Отца Нации, Безымянного, Вечного Императора и что там еще по полному перечню титулов.

Второе обращение. Третьего не должно последовать – или Безымянный ответит, или Тэкеши лучше самовоспламениться. Молчание Императора на такую наглость означает мгновенную опалу Ши и всей семье.

- Юный Тэтсуя? Слушаю.

Голос, в котором ВЛАСТЬ.

Тэкеши больше не держит ее за руку и ее начинает колотить. Она знает, что он собирается сказать. Сюрприз, сингулярность все пожри!

- Мой Император, прошу высочайшего позволения на полный брак с несравненной Кэтсуми Юу Макото!

Кратко и по существу. Вместо радости острое желание постучаться лбом об первую попавшуюся твердую поверхность. Например, об лоб самого Ши.

- На Кэтсуми Юу Макото Благословение Трона, разве брат не сообщил тебе об этом, юный Тэтсуя?

О! Она до этого думала, что настал полный звездец? Не-а. То были цветочки, а вот иронизирующий Император – это уже ягодки. Ядовитые такие, смертельные.

Благословение Трона означает, что к ней положено обращаться БлагословеннаяКэтсуми Юу Макото и никак иначе! Тэкеши не просто этикет нарушил, он саму официальную просьбу запорол!

«Он знает! Он все знает! Играет, как кот с мышью…» - заполошная мысль в остроухой голове.

Упрямо вскинутый подбородок и роковые слова:

- Мой Император, я прошу…

Маты со стороны отца семейства уже достаточно громкие, чтобы разобрать отдельные обороты, но Нобу не вмешивается, чтит право Вечного.

И верно, Безымянный не дает досказать, повелительный жест и даже безбашенная храбрость юности уступает, Ши замолкает на полуслове.