Мысль оборвалась, когда Георг прикоснулся к колену. Он по-прежнему напоминал довольного кота, гордо расправлял плечи и даже дрочил так легко и изящно, что стоящий член не контрастировал с образом. Вот только гладил он меня необычно сильно, сжимал колено, водил пальцами по внутренней стороне бедра, снова сжимал колено, при этом пристальный взгляд показывал, что ждать и жалеть он не станет. Только от этого напрягся живот, а пустота внутри стала мучительной. Наверное, я как-то выдала себя, и в глазах Георга сверкнул хищный огонек. Ему не терпелось, он с трудом втягивал воздух, но еще пытался дразниться. А я больше не могла и вскинула бедра — так хотелось еще, снова ощутить член внутри, давление сильного тела, чтобы мной владели. Георг и рад был расслабиться и вцепился в свой шейный платок, отбросил брошку, дергал узел, при этом привычно расправляя плечи.

Волосы прилипли к вискам, плотно сжатые губы, словно он боролся с собой, разглаженная рубашка и торчащий член: изящество и похоть, как я любила.

— Наслаждаешься? — протянул Альберт.

Он казался недовольным, пристально смотрел на меня и сжимал губы, но это не казалось важным. Приятнее было думать о том, как он провел пальцами по моей щеке, неожиданно ласково для суровой внешности. Я-то знала, каким нежным он мог быть — я сама его придумала.

Георг залез на кровать и уперся рукой в матрас, второй направлял член, глядя на меня с кривой улыбкой. Я закрыла глаза и расслабилась, ведь удовольствие было близко, оно обязательно придет. Георг водил членом по складочкам, тер клитор… как влажно было, как легко он скользил, пока головка не прижалась ко входу. Вот, самый сладкий момент. Я зачем-то закусила губу, смакуя легкие ласки Альберта и давление между ног. Он проникал неспеша, ввел головку и застыл с тихим стоном. Я приподняла бедра, только чуть-чуть, ловя слабые движения внутри. Хотелось спокойствия, и Георг дарил его, хотя казался жестким, и от его напряжения воздух словно сгустился.

Он медленно протискивался в узкое лоно, растягивал его и наслаждался этим. Я затаила дыхание, когда он вошел полностью, заполнил меня, а жесткие волоски прижались к клитору. Было так хорошо, так невыразимо прекрасно… Альберт шумно усмехнулся и погладил мою шею, грубыми ладонями будто обещая что-то необузданное, страстное и восхитительное.

Георг осторожно двигал бедрами, лишь слабо скользя внутри, и удовольствие не затмевало разум. Приятно, но все же мало, ведь яростные толчки Альберта не привели к заветному оргазму. Я бездумно вскинула бедра, хотела больше движений, больше влажных звуков и силы. Георг жмурился и тяжело дышал, вряд ли думая о моем удовольствии. Нет, он просто чувствовал отзывчивость и отвечал, толкался, замирая во мне, заполняя невероятно глубоко. Потом снова, снова. Толчки становились чаще, заминки — короче. Георг сжимал зубы и шипел, Альберт шумно втягивал воздух и водил языком по уху, даря ласку. Я не знала, на что обращать внимание — все было до одури приятным: движения языка по хрящику, движения Георга, который все стремительнее проникал в меня.

Напряженные соски просили касаний, это было невыносимо! Я выгибала спину, дернула руками и зачем-то повернулась к Альберту, и тот с готовностью поцеловал меня. Он делал это как-то… с обожанием, мягко обхватывая мои губы, гладя их языком. Я не могла отвечать, даже не подумала о таком, я просто упивалась происходящим. Грудь стиснули, не важно кто, ведь твердые пальцы властно сжали ее, ладонь терлась о сосок — так приятно. Лоно казалось горячим и набухшим, уже не способным различать легкие касания, и осталось только поглощающее удовольствие. До чего нехитрые действия: просто твердость внутри, а как сладко, как отзывалось тело и стремительно росло блаженство. Оно накрывало раскаленными волнами, одна за другой, одна за другой. Все исчезало, я не понимала, что было хорошо: язык Альберта во рту, пальцы на сосках, Георг толкался и вдавливал меня в матрас. Все сливалось в одно, терялось…