– Значит, я вынесу твои вещи сама. – Анна кивнула, присела и взяла в каждую руку по чемодану.

Кабинет следователя был запущен, неухожен. Повсюду неаккуратными грудами валялись папки с делами. Скудная мебель была старой, а устаревшие плакаты на стенах тщетно призывали граждан способствовать профилактике правонарушений. Рядом криво висел портрет Табо Мбеки[5] в узкой дешевой рамке. Пол был выложен убогой серой плиткой. В одном углу стоял неработающий вентилятор; на решетке, закрывающей лопасти, скопилась пыль.

Здесь явно пахло упадком.

Тобела сел на стул с серо-синей обивкой; в одном углу обивка продралась, и сквозь нее торчал кусок пенополиуретана. Следователь стоял прислонившись к стене и смотрел в окно. Вид отсюда тоже открывался невеселый – на автостоянку. У следователя были узкие, покатые плечи; в козлиной бородке виднелись седые волосы.

– Я передал дело в Центральное управление уголовной полиции провинции. Они включили Косу и Рампеле в общенациональную базу данных. Как всегда происходит в таких случаях.

– Они в базе данных беглых преступников?

– Можно сказать и так.

– Большой объем у этой базы?

– Большой.

– Значит, их имена просто загнали в компьютер?

Детектив вздохнул:

– Нет, мистер Мпайипели. Туда загнали не только имена. Теперь в базе данных есть их фотографии, адреса, по которым они зарегистрированы, биографические сведения, данные о судимостях, имена и адреса родственников и знакомых. Их приметы разошлют по всей стране. Мы делаем все, что можем. У Косы есть родные в Кейптауне. Мать Рампеле живет здесь, в Умтате. Их обязательно навестят…

– Значит, вы едете в Кейптаун?

– Нет. Все необходимые справки наведет полиция Кейптауна.

– Что значит «наведет необходимые справки»?

– Мистер Мпайипели, мои коллеги сходят к родственникам Косы и спросят, нет ли у них сведений о нем.

– А они скажут: «Нет», и на этом все прекратится?

Следователь снова вздохнул – на сей раз глубже.

– Есть вещи, которые не в состоянии изменить ни вы, ни я.

– Раньше чернокожие говорили так об апартеиде.

– По-моему, здесь все-таки другое дело.

– Вы мне скажите, каковы шансы? Шансы, что вы их поймаете?

Следователь медленно оттолкнулся от стены, вы двинул стул, стоящий перед ним, и сел, сцепив пальцы рук. Он заговорил медленно, словно на него давил груз огромной усталости:

– Я могу сказать: да, шансы велики, но поймите меня правильно. Коса уже отбывал срок, полтора года за грабеж. Потом вооруженное нападение в гараже, стрельба, а теперь еще и побег. Он действует по схеме. И все развивается по спирали. Люди вроде него не останавливаются. Только их преступления становятся все более тяжкими. Именно поэтому я надеюсь, что мы скоро схватим его. Не могу обещать, что мы непременно поймаем их сейчас. Я понятия не имею, когда мы их схватим. Но мы обязательно, непременно схватим их, потому что они неизбежно нарвутся на неприятности.

– Как по-вашему, скоро это произойдет?

– Понятия не имею.

– Ну хоть приблизительно.

Следователь покачал головой:

– Не знаю. Девять месяцев? Год…

– Я не могу так долго ждать.

– Мистер Мпайипели, примите мои соболезнования, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но вы должны помнить: вы – лишь одна жертва из многих. Взгляните на эти папки с делами. В каждом деле есть жертва. И даже если вы пойдете и побеседуете с НП, ничего не изменится.

– Кто такой НП?

– Начальник полиции всей провинции.

– Я не хочу беседовать с начальником полиции всей провинции. В данный момент я беседую с вами.

– Я уже объяснил вам, как обстоят дела.

Тобела махнул рукой в сторону документа, лежащего на столешнице: