Всё еще смотря в окно и грызя простой карандаш, я умиротворенно раскладывала свои проблемы по полочкам, как вдруг раздался хлопок входной двери. Машинально переведя взгляд на миниатюрные настольные часы, я отметила, что сегодня мама пришла слишком рано. Уже спустя минуту услышав приближение шагов к своей комнате, я откинулась на спинку кресла и повернулась к вошедшей в мою комнату матери.

– Я тут подумала, – начала я, тарабаня карандашом по своей ладошке. – Можно взять твистер* на пижамную вечеринку к Мишель (*Подвижная напольная игра для активной компании).

– Что? – переспросила женщина, закатывая рукава своего карамельного свитера. Моя мать всегда предпочитала светлые тона и не только в одежде. Она никогда не позволяла себе темных аксессуаров (у нее даже солнечные очки были светло-серого цвета) и темных тонов в обстановке квартиры. Даже её короткая стрижка “каскад” была пшеничного цвета. Лиса неоднократно высказывалась против моего пристрастия к темным тонам в одежде, особенно к черному цвету, однако она никогда не навязывала мне своего мнения, тем самым открыто позволяя мне самовыражаться от длины волос, до стиля в одежде.

– Твистер, который ты подарила мне на двенадцатилетие, – приподняла бровь я, заметив, что моя мать сейчас думает о других вещах, из-за чего совершенно выпадает из диалога.

– Мои работы прошли конкурс, – с непонятными, но явно разрывающими изнутри эмоциями, произнесла мама. – Меня утвердили на поездку за границу.

– Круто, – замерла я, радуясь и одновременно страшась чего-то еще мне неведомого.

– Со мной хотят подписать контракт на год, – продолжала вдалбливать меня в счастье мать. – Он предусматривает собой полностью оплачиваемые расходы на моё содержание: медицинская страховка, номер в отеле, питание, досуг плюс заработная плата. Сразу после подписания договора мне выдадут на руки приличный аванс, чтобы я смогла подготовиться к переезду.

– Классно, – шокировано заулыбалась я. – Это классно. Когда выезжаем? – спросила я, и перед моими глазами мгновенно всплыла наша волонтерская работа в Серенгети* (*Национальный парк площадью 14 763 км² в регионе Серенгети, расположенный в Танзании). Моя мать всегда была энергичным деятелем, из-за чего нас регулярно бросало из стороны в сторону. Два года назад мы отправились в Серенгети, и всё моё лето прошло под палящим солнцем Африки, в веселой компании гепардов и каракалов. Крутой опыт, за исключением того, что я до сих пор с содроганием вспоминаю, как с меня слоями слазила обгоревшая кожа.

– Они не готовы оплачивать расходы родственников. Поехать может только участник.

Мой карандаш, прежде неритмично выстукивающий по ладони, повис в воздухе.

Стоя у стойки регистрации в Гатвике*, я совершенно ни о чем не думала (*Второй по размеру аэропорт Лондона и второй по загруженности аэропорт Великобритании после Хитроу). За сутки перед этим я перерабатывала мысль о лимоне и лимонаде – если жизнь подбросила тебе лимон, сделай из него лимонад – и пришла к выводу, что я тот еще блендер и наверняка сотру этот цитрус так виртуозно, что от него даже мякоти не останется. Однако от этого легче не стало.

Естественно мама говорила о том, что откажется от этого проекта, и естественно я убеждала её в том, что её отказ – полное безумие. Пять месяцев назад, в рамках международного проекта «Невидимая сила», мы совместно приняли решение подать заявку на её участие в проекте по обмену художниками между двадцатью странами мира. Выиграть в подобном мероприятии с заоблачным конкурсом в сто два кандидата на место – это всё равно, что сорвать джек-пот. Не то, чтобы я не верила в нашу победу и тем более в материнский талант – я скорее не ожидала, что всё обернётся таким образом. Вернее сказать – я не обдумала последствия. И вот, после получасового уговора с обоснованными выводами, я убедила Лису Метс на подписание контракта, хотя была абсолютно уверена в том, что мои уговоры – это всего лишь формальность, без которой нам обеим было бы сложно в дальнейшем общаться друг с другом. Что-то мне подсказывало, что у нас было два пути развития событий: либо я поддерживаю мать, как делала это всякий раз во всех её заварушках, и мы не беспокоимся о благосостоянии друг друга, либо я несвоевременно начинаю проявлять несвойственный мне подростковый максимализм, после чего мы всё равно разлетаемся в разные концы света, но делаем это на плохой ноте, из-за чего на протяжении последующего года мучаемся мыслями друг о друге. На протяжении года! Целого года! Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно – выпасть из устоявшейся жизни на год, чтобы затем вернуться обратно.