На востоке краешек солнца уже показался над острым кряжем Драконьих Зубов; серебристо-серый свет просочился сквозь бледнеющую тень ночи.

Брин и Рон резко выдохнули; рука девушки нашла руку горца и крепко сжала. У самой кромки воды Алланон упал на колени и склонил голову.

– Рон! – хрипло шепнула Брин и рванулась вперед. Но горец удержал ее, ведь друид велел им оставаться на месте. Брин раздраженно вырвала руку. Рону ничего не оставалось, как бежать вслед за ней.

Вдвоем они склонились над Алланоном. Глаза его были закрыты, лицо пугало мертвенной бледностью. Брин коснулась его руки – рука была холодна как лед. Казалось, друид пребывает в глубоком оцепенении. Девушка неуверенно поглядела на Рона. Тот только пожал плечами. Но, не обращая на него внимания, Брин уже обхватила руками плечи друида и легонько трясла его.

– Алланон.

Он открыл потемневшие глаза. Взгляды их встретились. Неизбывная боль стояла в его глазах, ужасная, всепоглощающая.

А еще там был страх. Испугавшись, девушка резко отпрянула. И тут же все это пропало, как и не было. Теперь глаза Алланона горели гневом.

– Я же сказал вам: не двигайтесь с места. – Он рывком поднялся на ноги.

Но его ярость не испугала Брин.

– Что произошло, Алланон? Что ты увидел?

Мгновение он молчал, рассеянно глядя на тускло-зеленую воду. Потом медленно покачал головой и прошептал:

– Отец.

Брин взглянула на Рона. Тот нахмурился.

Девушка робко потянула друида за рукав.

– Что он тебе сказал?

Бездонные черные глаза встретили ее взгляд.

– Что у нас мало времени, девочка. Что за нами уже идет охота, и так будет до самого конца. Что конец предрешен. Но отец не открыл мне, каким он будет. Он только сказал, что конец настанет и что ты его увидишь. А еще он сказал, что ты – та, кто спасает и разрушает.

Брин удивленно взглянула на него.

– А как это понимать, Алланон?

Он покачал головой.

– Я не знаю.

– Хороша помощь. – Рон насупился и, отвернувшись, уставился на вершины гор.

Брин не сводила с друида глаз. Это не все.

– А что он еще говорил, Алланон?

И снова друид покачал головой.

– Ничего. Это все.

Но он солгал! Брин поняла это сразу. Она чувствовала, что между ними, Алланоном и Бременом, произошло что-то такое темное и ужасное, о чем друид никогда не расскажет. Эта мысль испугала ее. Значит, и она тоже, как папа и прадедушка, должна стать слепым орудием в достижении цели, ей неизвестной и непонятной.

И вдруг вернулась еще одна мысль: «Та, кто спасает и разрушает». Она. Брин. Так сказал дух. Но как такое может быть?

– Он сказал мне еще одно, – внезапно заговорил друид, но Брин знала: это не то. То, что друид хочет скрыть, будет скрыто. – Паранор в руках мордов. Они сломали запоры и прорвались сквозь магическую защиту, которая охраняла проходы. Две ночи назад Паранор пал. И теперь морды рыщут по залам Башни, разыскивая летописи друидов, хранящие тайны древних. У мордов уже есть немалая сила, но, если они найдут наши книги… их могущество возрастет. – Он пристально всмотрелся в лица притихших Рона и Брин. – А они найдут, если сейчас их не остановить. Этого не должно случиться.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что остановим их мы? – вдруг спросил Рон.

Глаза Алланона превратились в щелки.

– Больше некому.

– И сколько их там? – разъярился горец.

– Дюжина мордов и отряд гномов.

– И мы должны им помешать? – Рон подумал, что он ослышался. – Ты, я и Брин? Втроем? И как, ты думаешь, мы это осуществим?

В глазах Алланона вспыхнул внезапный гнев. Рон Лих почувствовал, что зашел слишком далеко. Но теперь уже ничего не поделаешь, придется держаться. Друид почти вплотную подступил к горцу.