– Для тебя, Брин, другого раза уже не будет. Твое время – сейчас. Тебе нужно пойти со мной. И к утру ты сама все поймешь.

Кивнув всем на прощание, Алланон направился к выходу, по пути поплотнее запахивая свой черный плащ.

– Ты куда, Алланон? – окликнула его Брин.

– Я буду здесь рядом, – ответил он, не останавливаясь. Через мгновение его уже не было. Брин, Джайр и Рон Лих еще долго смотрели на закрывшуюся дверь.

Первым заговорил Рон:

– Ну и что теперь?

Брин как-то странно посмотрела на него.

– А теперь все пойдем спать. – Она поднялась из-за стола.

– Спать?! – ошарашенно переспросил горец. – И после всего этого ты еще сможешь спать? – Он указал рукой на дверь, за которой скрылся друид.

Брин откинула за спину длинные волосы и грустно улыбнулась.

– А что мне еще остается делать, Рон? Я устала. Я ничего не понимаю. И мне страшно. Я хочу отдохнуть.

Она подошла к горцу и ласково чмокнула его в лоб.

– Оставайся сегодня у нас. – Потом она обняла Джайра и тоже поцеловала его. – Живо спать, оба!

Брин быстро прошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.

Она спала беспокойно и видела тревожные сны: подсознательные страхи приняли форму и облик и явились ей как призраки из тьмы. Они гнались за нею, пытаясь схватить… Вздрогнув, Брин проснулась. Подушка намокла от пота. Дрожа, Брин встала с постели, наспех оделась и бесшумно прокралась по темному дому в столовую. Там она зажгла лампу – фитилек затеплился еле-еле, – уселась за стол и молча уставилась в полумрак.

Чувство беспомощности захлестнуло Брин. Что же делать? Она помнила все, что рассказывали ей отец и прадедушка Ши Омсфорд, когда она была совсем маленькой, – о том, как Повелитель чародеев вышел из Северных земель, как его войско едва не захватило Каллахорн, как тьма покрыла землю… Там, где прошел Повелитель чародеев, свет умирал. И вот теперь все начинается снова: пограничные войны гномов и карликов возобновились. Серебристая река отравлена, над Восточными землями сгущается тьма. Все так же, как семьдесят лет назад. Но и теперь, как тогда, существует способ остановить зло, не дать мраку поглотить мир. И, как тогда, это должен сделать один из Омсфордов.

Брин знобило. Она плотнее закуталась в плащ. «Кажется» – вот верное слово, ключ ко всему, что касается Алланона. Интересно, так ли все это на самом деле, как кажется? Что правда, а что полуправда? Так всегда с Алланоном. У него есть могучая сила и знание, но он никогда не открывает всего до конца. Он говорит только то, что, как он считает, должен сказать, и ни слова больше. Он просто использует людей в своих целях, и цели эти часто тщательно скрываются. Если идешь с Алланоном, готовься к тому, что пойдешь в темноте. Пути друида скрыты во мраке.

Но пути мордов еще темнее, если они действительно иной облик зла, разрушенного некогда мечом Шаннары. Что ж, тьма против тьмы. Брин должна об этом подумать. Да, Алланон частенько бывал неискренним с Омсфордами, но он все-таки друг, не враг. Все, что он делал, он делал, чтобы защитить Четыре земли. Он никому не хотел вреда. Сколько раз он предупреждал об опасности – и всегда был прав. Значит, и на этот раз опасность существует.

Но хватит ли магической силы песни желаний, чтобы пройти сквозь барьер темных чар? Брин не верила в это. Что такое заклятие, как не следствие – непредвиденное и неизбежное – действия магии эльфов на человека? В нем нет силы эльфийских камней. Оно не может быть ни оружием, ни защитой. И все-таки Алланон утверждает, что только песнь желаний проведет их через магический барьер зла, перед которым оказалось бессильно даже могущество друида.