Подозреваю, сказалось влияние Зидана и регулярные вспышки различных заболеваний вроде холеры, тифа и прочих. Обычные лекари не справлялись со своей задачей из-за недостатка знаний, этики в отношении мертвых и отсутствия элементарных способностей. Некроманты же спокойно занимались вскрытиями, изучали патологии, делали открытия.

— А почему вы вообще спросили?

Скривившись, я вернулся к разговору.

— Брачный контракт, — я кивнул на свиток в руке хаджи, который что-то объяснял Ясмин. — Зачем?

— А-а-а, так это традиция, — заулыбался Али и хитро прищурился. — Мы очень любим свадьбы! Ох, яркие краски, сахарные финики, парное молоко, ленты, цветы, золото. Вокруг веселье целую неделю…

— Неделю? — я раскрыл рот.

— Конечно, — кивнул Али. — Свадьба в Маракеше длится от четырех до семи дней. Все приготовления начинают за год: посылают сватов, невеста приносит дот — приданое. Оно тратится за месяц до свадьбы, что означает окончание помолвки. Семья жениха в ответ дарит подарки и деньги, которые в случае развода бывшая супруга оставляет себе.

Я медленно кивнул: логично, хотя и странно. Получалось, что в Маракеше женщина защищена лучше, чем у нас. Дебютантки каждый год слетались стаей звонких птичек на балы в надежде найти жениха побогаче и знатнее, а после молодых жен запирали в золотые клетки без надежды вырваться. В случае развода они оставались ни с чем. Даже вдовы, кроме маленькой доли, не получали практически ничего, если не являлись матерями наследников.

— …за два дня до свадьбы невеста отправляется в хаммам [2] для очищения, затем хеннея [3] разрисовывает тело будущей супруги хной. После всех приготовлений идут песнопения, чтения молитв, подписание брачного договора. А потом… Ах, вы бы видели наши шествия! Четверо мужчин несут новобрачную к амарию, трону, где она восседает рядом с женихом во всем великолепии.

Али причмокнул, погрузившись в мечтания, а я повернулся к подошедшему хадже и посмотрел на контракт в его руках. Незнакомые символы запрыгали перед глазами, когда Карим развернул свиток. Из всего прочитанного я понял только про небо и любовь. Указанные цифры в местной валюте подсказали, что в строчках значится приданное со стороны невесты и жениха.

— Поскольку за Ясмин отвечаю я, то в качестве дота отдам тебе трех бунгарских верблюдов, сто дирханов и несколько золотых украшений, — проговорил хаджа.

Я мысленно пересчитал приданное и едва удержался от свиста. Один верблюд на местном рынке — сорок четыре аверса, то есть серебряных монет. Самая лучшая и выносливая порода для перемещения по пустыням, таких днем с огнем не сыщешь даже у местных кочевников.

— Тогда заберите моих скакунов, — кивнул я, проигнорировав стон Али. — Каждый обошелся мне в тридцать дирханов. Огненной крови, крепкие. Увел у посланника султана в Бахрейне за бешеную цену.

В конце концов, верблюды для долгих путешествий по пустыне подходили лучше, чем скакуны. Пусть и самые резвые.

Подумав, Карим Мехди протянул мне руку, которую я поспешил пожать. А после одним росчерком протянутого самописца, невесть откуда взявшегося, поставил четкую подпись в указанной графе.

Вот и все. Теперь я женатый человек.

— Идем, — мотнул головой хаджа. Стражники устало маялись рядом, но не спешили гнать нас из города. Видимо, то предупреждение запомнили надолго. — Зайдем домой, дам вам в дорогу еды, одежду для Ясмин. Кое-что собрал, пока ты ездил на площадь.

Не только я, но и Ясмин удивленно покосилась на Карима. Видимо она не ожидала, что хаджа так быстро все подготовит. Хотя больше всего меня поразила его уверенность в спасении Ясмин.