Однако в комментариях, по глупости прочитанных накануне, упоминалась не только Кнопка.

И я не знаю, зачем продолжаю его оправдывать. Вероятно, мы больше вообще никогда не увидимся.

Выпрыгиваю из маршрутки и, сверившись с часами, спешу к университету — судя по буклету, моя кафедра находится в низеньком четырехэтажном корпусе с монументальными колоннами у входа и сине-зелеными елями во дворике.

Душа улавливает сладкий ветер перемен и настраивается на него, как флюгер.

Я легко нахожу аудиторию, здороваюсь с уже пришедшими парнями и девочками, представляюсь им и занимаю последнюю парту в среднем ряду. Я все еще опасаюсь быть на виду, но мне нужно быть в центре событий.

Тайком разглядываю однокурсников, и мне они уже нравятся. Пытаюсь угадать, с кем из них смогу подружиться, но память забрасывает меня в недавнее прошлое, в школу, в просторный класс. Костя раздраженно перечеркивает карандашом мои вычисления и недоумевает, как можно быть такой тупицей. Пишет в блокноте верное решение и стукает им по моему лбу — в шутку, но больно.

Кроме него, у меня не было друзей. В детстве мне льстило внимание мальчика-отличника, а когда потребность в свободе все же возникла и неосторожно вылезла наружу, по шее и груди расползся уродливый шрам.

— Слышали, с нами будет учиться Болховский. — Ребята треплются на отвлеченные темы, плохо скрывая волнение и робость.

— Тот самый? Из клуба?

— Да, из-за которого погибли две девчонки.

— Говорят, он специально склоняет их к этому. Типа развлекается, и все такое. Но ему ничего не будет. Отмажет влиятельная мать.

В аудиторию входит классический красавец — высокий широкоплечий блондин, с улыбкой, как у героя фильма золотой эпохи Голливуда. Следом за ним тенью проскальзывает еще один парень — пониже и постройнее... Бледный, растрепанный, с незатянутым галстуком, свободно болтающимся на шее, в рубашке навыпуск и в пиджаке нараспашку. В таком прикиде уместно тусить на концерте какой-нибудь инди-группы, но нельзя заявляться первого сентября в университет.

И тут я дергаюсь, как от удара током.

Это... Влад.

Чертыхаюсь, и кожу правой ладони покалывают иголки. Долю секунды я даже рада его видеть, ведь он — единственный мой знакомый на тысячи километров вокруг, но тут же с прискорбием осознаю: это о нем только что трепались ребята. Все, что написано в комментариях под тем постом, — чистая правда.

Всхлипываю от бессильной ярости и нервно постукиваю ногтями по столешнице. Тошнит от себя — я тоже повелась на его улыбочку. Тошнит от него — однажды он подарил мне прекрасные, светлые эмоции, но так цинично отнял.

— Болховский. Мое почтение! — Он отвешивает поклон девчонкам, вразвалочку проходит через аудиторию и плюхается за парту слева от меня. Достает айфон и теряет к происходящему всякий интерес.

Бросаю на него быстрый взгляд и не без удовольствия убеждаюсь, что кто-то действительно подпортил его чересчур идеальную физиономию.

Пошептавшись с компанией, низенькая брюнетка направляется к нему с явным намерением сесть рядом, но Влад молча перекладывает рюкзак с коленей на соседний стул и что-то увлеченно листает в своем айфоне.

Девушка уязвлена, однако не собирается отступать:

— Влад, да? Может, погуляем сегодня после пар?

— Не могу, малыш. Как раз записался к венерологу, — не отрываясь от экрана, доверительно сообщает он, и лицо девчонки перекашивает гримаса брезгливости.

— Придурок! — Она отскакивает и, эффектно развернувшись на каблуках, отваливает восвояси.
Тут и там раздаются смешки, но я в досаде прикусываю губу.