– Хотелось бы понять, почему? – осторожно поинтересовался я. Догадки были, но лучше получить их подтверждение из первых уст. Да и слишком умным перед железным маркграфом выглядеть не хочется.

Умников никто не любит. Просто многие достаточно умны, чтобы скрывать этот факт.

– Понять? Многим моим детям и внукам не помешало бы такое рвение. Понять… – Александр Ранк покатал это слово на языке, словно дивное лакомство. – Возможно, из тебя выйдет толк, – скупо добавил он. – Интересно, сам догадаешься? Без моей подсказки?

– Император?

– О да, из тебя точно будет толк! – довольно констатировал маркграф. Похоже, он рассматривает эту встречу, как очередную мою проверку. – Стоит мне поддержать твою кандидатуру, как Его Императорское, – он крутанул вздетым указательным пальцем, – тут же начнет гадить. Детские комплексы, из тех времен, когда отец был жив. К старости они у Сумана только обострились.

Объяснять, чей именно отец, не стоило. Тот факт, что муж императрицы Исины Олн, принц-консорт Альер Фонф к появлению на свет Сумана Олна не имел никакого отношения – секрет, про который все знают, но молчат.

Как я уже упоминал, Стан Ранк, первый маркграф железной марки, был тем еще ходоком. И наплодил бастардов на пару малых домов. Собственно, большинство младших семей рода Ранк произошли именно так. Ну и в постель принцессы Исины железный маркграф успел залезть. Разумеется, ради блага империи. А как иначе?

Хотя, тут можно это заявить без всякой иронии. Муж ее был довольно стар. О чем думали фольхи, когда связали молодую девушку из рода Фонф браком со стариком, история умалчивает. Но стоит ли в таком случае удивляться ветвистым рогам мужа? Тем более, железный маркграф был первым, давним, но далеко не единственным любовником будущего Величества.

Ну а как Исина Фонф, не имея практически никаких прав на престол, стала императрицей – это отдельная история, которая на книжный роман тянет, а то и на трехтомник.

А насчет «детских комплексов» императора… Сам железный и непогрешимый маркграф разве лучше? Два старика, а ведут себя словно обиженные дети, не желая прекратить эту затянувшуюся и донельзя глупую вражду, что давно превратилась из средства в самоцель.

Но что-то я опять отвлекся, хотя второй железный маркграф мое молчание принял за глубокомысленные размышления.

– Император обещал не вмешиваться. Сказал, будет так, как решат фольхи, – напомнил я. Хотя, почему напомнил? Об обстоятельствах нашего разговора с Суманом Вторым никто, даже Александр Ранк, узнать не мог. Если кто-то из слуг и подслушивал, то донести эти важные новости просто не успел.

– Наш император настоящий хозяин своему слову, – поморщился маркграф. – Дал – забрал. И помни, что я тебе говорил про фольхстаг. Император может вмешаться, формально не вмешиваясь. Нужное слово там, полунамек здесь, и фольхи решат, что они сами захотели ставить тебе палки в колеса. В этом деле Суман настоящий мастер. Научился у маменьки.

Странно, что общего отца в этот раз Александр Ранк упоминать не стал. А ведь всегда считалось, что именно Стан Ранк во времена своего регентства вертел фольхстагом и императрицей как ему вздумается. Впрочем, кое-что в этой тайной, но «общеизвестной» истории меня всегда смущало – мать нынешнего императора всегда описывалась как очень умная и расчетливая женщина. Послушно плясать на ниточках, словно кукла, она бы не стала.

– Он тебе показывал свой пруд с карпами? – продолжил допытываться железный маркграф. Причем он не спрашивал – утверждал. Значит я оказался неправ и ему успели сообщить. Либо пруд с карпами император часто показывает и это какой-то непонятный мне сигнал, символ.