– У вас есть песня. Эта… сейчас… – Она зажмуривается и щелкает пальцами, пока все застыли в ожидании. Мне приходится прикрыть рот рукой, чтобы она не видела, как меня забавляет вся эта ситуация. Одержимая идеей Долли – это нечто. – Там про… ну, она ушла, а он за ней гнался. А потом… – Она мычит нечто, похожее на песню, и вот уже улыбаются все. – А! вспомнила! «Остановись и выслушай», – напевает она.

– Ведь все совсем не так, – подхватывает Ник. – И невозможно выдержать.

– Да! Так вот в этой песне такое красивое вступление на скрипке. Я бы хотела, чтобы на репетиции ты, Диксон, был во фраке. Мы снимем вступление в стиле нуар, чтобы был такой знаете, богемный шик. Теплые темные оттенки. И твои черные волосы будут отлично смотреться и пальцы с кольцами. Не снимай их, в общем.

– Ты сумасшедшая, – смеется Лиам. Долорес застывает и смотрит на него. – В хорошем смысле, малышка До.

Она резко поворачивается и смотрит на меня, а я хмурюсь. Мне не нравится, когда кто-то помимо меня так ее называет. Надо не забыть сказать об этом парням.

– Она не малышка До, – говорит Ник, усмехаясь, – она Зажигалка. Долли, можно мы будем звать тебя так?

– До тех пор, пока вы выполняете на камеру все, что я вам скажу, можете звать.

– Заметано, – отвечает Ник и смотрит на меня. Чертяка подмигивает мне. Он понял.

В студию входит моя ассистентка Марла.

– Босс, автобусы подъехали. Там Барни с парнями уже грузят ваши вещи.

– О, эти сейчас нагрузят, – стонет Лиам, поднимаясь со своего места. – В прошлый раз мне чуть не пришлось натягивать твои стринги, Марла, чтобы я мог хотя бы выйти из душа.

– Пошел ты. Ты ж не нашел ничего лучше, чем пройтись голым через весь автобус.

– А в чем мне было идти? – спрашивает он, пока все понемногу двигаются к выходу.

– В полотенце, Ник. Все же лучше, чем светить у меня перед лицом своим шлангом.

– Я все жду, когда же ты оценишь его по достоинству, детка.

– Поседеешь, пока дождешься.

– Эй, чувак, я бы воспринял шланг, как комплимент, – кричит им в спину Трей.

– Ты и карандаш воспримешь, как комплимент.

Я уже не слышу, что там ответил Трей, потому что они выходят из студии. Остаемся только я, Долли и ДиДи. Пока она собирает в свою сумку кучу цветных листов и забавные ручки, которые выложила в начале встречи, я киваю ДиДи на дверь. Парень все понимает быстро и скрывается следом за моей командой.

– Доллс, – зову я, и она смотрит на меня. – Ты не передумала насчет моего автобуса?

Она улыбается. Широко и как-то даже нежно, отчего внутри меня разливается тепло.

– Спасибо, Дрю, но я буду ехать со своими ребятами. Мне нужно еще работать над старым фильмом, помнишь?

– Помню. – Хоть мне это и не по душе. – Но хотя бы один вечер проедешься со мной, чтобы поужинать?

– Просто поужинать? —спрашивает она, слегка прищурившись.

Не могу сдержаться рядом с ней, поэтому подхожу и нежно глажу ее щеку, заглядывая в большие светлые глаза.

– А это уже по желанию.

Долорес судорожно вздыхает, а я ловлю краем глаза движение в комнате звукоинженера. Гребаный Пит. Мог бы по-тихому покинуть свой пост на несколько минут.

– Все собрала? – спрашиваю я, отстраняясь.

– Да, – выдыхает Долли.

– Тогда идем.

Я беру ее за руку и вывожу из студии. Ее ладонь в моей чувствуется так естественно, так правильно. И я не уверен, что смогу в ближайшее время выпустить ее.

Долорес

– Дейв, зайди с другой стороны. Сними снизу от сцены. Хочу, чтобы ноги Ника казались бесконечными, – произношу я в гарнитуру, глядя на то, как солист «Крашез» застыл на сцене, исполняя балладу. Одну ногу он поставил на какую-то штуку и отклонился слегка назад. Надо будет поспрашивать моих ребят, как называется все это оборудование. Я смотрю на Ника и не могу оторвать взгляд. Кадр должен получиться потрясающим.