Катрина замолчала, а Эрик по-прежнему оставался хмурым.

— Заметили, что стали его защищать? — спросил прямо.

У нее мурашки пробежали от его тона.

— Заметила, — ответила, не отводя взгляда.

— Мне нужно объективное мнение.

Катрина едва не рассмеялась. Кто бы говорил об объективности, но точно не Эрик Финистер. Чем больше времени она проводила с ним и с Нэйтаном, тем сильнее убеждалась, что король вызвал ее не для того, чтобы добыть доказательства вины своего Придворного мага, а наоборот, чтобы оправдать его. Король до сих пор не мог поверить в то, что Нэйтан предал его, и отчаянно нуждался, чтобы кто-то согласился с ним в этом.

— Я скажу вам правду, каково бы ни было мое собственное отношение к ней, — пообещала серьезно. Если Нэйт — предатель, сообщницей она не будет.

— Хорошо, — пробормотал Эрик, смягчаясь. — Простите, что обвинил. В последнее время я жду предательства, откуда угодно.

— Вам не за что просить прощения, ваше величество. — По крайней мере, не перед ней. — Я все понимаю.

На этом завтрак завершился.

Катрина уже шла к двери, за которой ее ожидал Филипп, когда король произнес ей в спину:

— Ну а с Лиссаной у меня не было ни единого шанса.

Катрина не обернулась.

С последним утверждением она была согласна целиком и полностью.

***

— Мне приказано проводить вас в покои ее высочества, — сообщил Филипп, когда Катрина покинула Малую гостиную.

— Кем приказано? — Она невольно обернулась на только что закрывшиеся за ней двери. Что за дурацкие сюрпризы, когда ей нужно идти вниз?

— Ее высочеством. — Филипп склонил голову, ожидая ее согласия.

Меньше всего хотелось тратить время на принцессу, но Катрина поборола малодушное желание броситься к королю и просить его напомнить сестре, что его гостья здесь по важному делу.  Катрина ведь еще не вычеркнула Эрику из списка подозреваемых, поэтому не помешает узнать ее получше.

— Конечно, Филипп, — выдохнула, унимая раздражение. — Провожайте.

***

На территории принцессы Катрине бывать еще не доводилось. Комнаты Эрики не походили ни на безликие гостевые западного крыла, ни на нежные, богатые, но оформленные со вкусом покои Лауры — все здесь кричало: «Я принцесса, важная персона!»

Катрина едва не ослепла, стоило ей войти в гостиную. Бархат и золото. Даже картины на стенах и те в позолоченных рамах.

— Я могу идти, леди Морено? — учтиво осведомился Филипп, пока она разглядывала красный ковер под ногами и размышляла, какой изощренный вкус мог выбрать подобный цвет.

— Идите, — отпустила со вздохом, — я сама доберусь назад.

— Не положено, — напомнил Филипп, пятясь в коридор. — Передайте служанке ваше пожелание уйти, и я сопровожу вас в западное крыло.

Катрина выдавила улыбку.

— Конечно, Филипп.

Вот вам и свобода передвижения.

Слуга ушел, оставив ее одну. Катрина потопталась на месте, но никто не спешил ее встречать. Неужели у Эрики такие шутки, и она велела привести ее в пустые покои?

Но в следующее мгновение из соседней комнаты послышался женский смех.

Входить без приглашения считалось неприличным, но так как никто по-прежнему не вышел, Катрина решила обойтись приглашением, полученным через Филиппа. Решительно прошла по чудовищному красному ковру и, взявшись за золотую ручку, распахнула дверь.

В комнате оказались трое: сама хозяйка покоев, Лаура и незнакомая женщина лет сорока в темном платье и высокой прической, напоминающей покосившуюся башню.

— О, Катрина! — всплеснула руками Эрика. — А мы вас ждем! Идите же сюда, — поманила к столу, у которого они столпились.