Она не понимает, что Палмер никогда меня не предаст. Мы вместе пережили развод родителей. Для моей сестры единственный человек, которому можно доверять, – это я. И это взаимно. Родители предали нас. Использовали во время судов за опеку. Это время, которое я предпочла бы забыть. Палмер чувствует то же самое.

Так что Лори может подлизываться к Палмер сколько угодно, а Палмер с радостью примет все ее подачки. Я бы на ее месте поступила так же. Даже грустно, как иногда легко использовать людей.

Единственный человек, которого я по-настоящему люблю. Я имею в виду слепо, до обожания, – это Палмер. Вот так.

Она – все, что у меня есть.

После бранча мы возвращаемся домой и снова переодеваемся для дня рождения. Потом садимся в папин внедорожник Mercedes и отправляемся в дом доктора Джозефа Даброу. Мы входим в фойе с высоченными потолками и яркими картинами на стенах. Это чудовищно безвкусный дворец, недавно переделанный новой женой Даброу. У нее с мужем, по крайней мере, не такая разница в возрасте, как у моего отца и его подружки, но все равно: по словам сплетницы Лори, она моложе его прошлой жены и тратит деньги так, будто им конца не будет. Что, я полагаю, соответствует истине.

Нас проводят по дому; новая хозяйка Мисти Даброу интересуется, не желаем ли мы экскурсию, отец вежливо отказывается. Она флиртует с ним. Лори вставляет язвительные комментарии, а я думаю, подруги ли они. Как-то не похоже.

Вечеринка проходит на улице. Прием обещает быть торжественным. Выйдя во двор, я в первую очередь замечаю цветы. Миллион темно-алых роз. Композиции на столах, барных стойках, вокруг бассейна. Они, должно быть, потратили на них тысячи долларов, потому что цветы повсюду. Везде. От их одурманивающего аромата я чихаю.

– Джо любит цвет крови, поэтому тут столько роз. – Я слышу, как Мисти объясняет это группе женщин, среди которых и Лори. Лицо у Мисти натянутое, а в кроваво-красных блестящих губах явно филлер. Я думаю, что она когда-то была его пациенткой, так они и познакомились. Он был женат. Она была не замужем, моложе и красивее его жены, которую пришло время поменять на новую модель.

В ее первый визит он наверняка вколол ей ботокс. Сделал губы полнее, так что ее брови застыли, словно в постоянном удивлении. Держу пари, она дар речи потеряла, когда впервые увидела свое новое помолодевшее лицо. Уверена, она была красива в тот момент.

Но сейчас она выглядит так же, как ее подруги. Через несколько лет и Лори будет похожа на них. У пластических хирургов особый взгляд на внешность женщины, хотя не думаю, что они это специально. Но он видится в изгибе нижней губы или кончике нового носа. Они художники, работающие с кожей, костями и хрящами.

Женщины смеются над словами Мисти, одна из них просит объяснить.

– Кровь для Джо означает деньги. Он ежедневно сталкивается с кровью, знаете ли. И именно так он зарабатывает себе на жизнь, поэтому насыщенный красный – его любимый. Когда мы только начали встречаться, он всегда дарил мне одну красную розу, такую темную, почти черную, – объясняет Мисти, тоскливо вздохнув.

Я задерживаюсь рядом с этой группой. Отец уже ушел с кем-то общаться, а Лори полностью меня игнорирует. Даже Палмер нашла с кем поговорить: у Даброу есть дочь ее возраста, и они дружат.

Мне здесь не с кем побеседовать. Что ж, остается эта новая жена с рассказами о розах. Подруги слушают ее с восторженным вниманием, и я тоже изображаю интерес.

– Значит, ему нравится, как ты украсила сад? – воодушевленно спрашивает одна из женщин, похоже, отчаянно желая узнать подробности.