Закончив собирать яблоки, он привалился к дереву и стал с интересом наблюдать за Кэлен, гадая, что же она делает. Кэлен продолжала неторопливо расставлять и поправлять цветы, временами критически оглядывая результаты работы. Затем, видимо, сочтя, что приготовления закончены, пошла к запруде, приподняла подол платья, встала на колени у воды и осторожно спустила на воду деревяшку, украшенную цветами. Сделав это, Кэлен села на пятки и сложила руки на коленях, наблюдая, как маленькая лодочка с цветами медленно движется в спокойной воде запруды. Посидев так некоторое время в глубокой задумчивости, она обернулась и заметила Ричарда, который, прислонившись к стволу дерева, с интересом наблюдал эту сцену. Кэлен встала с колен и не спеша подошла к нему.

– Я сделала приношение душам наших матерей, – объяснила она. – Я просила защитить нас и помочь в поисках волшебника. – Кэлен подняла глаза, и на лице ее промелькнуло беспокойство. – Что-нибудь случилось, Ричард?

Он молча протянул ей яблоко.

– Ничего. Вот, съешь.

Кэлен ударила его по руке и в следующий миг вцепилась ему в горло. В зеленых глазах полыхала безудержная ярость.

– Зачем ты это сделал?

Ричард оцепенел. Он ничего не понимал, в мыслях царил сумбур. Что-то подсказывало ему: сейчас лучше не шевелиться. Он робко попытался найти объяснение происходящему:

– Ты не любишь яблоки? Прости, я поищу что-нибудь другое. Ярость в ее глазах сменилась сомнением.

– Как ты их назвал?

– Яблоки, – боясь шелохнуться, сдавленно произнес Ричард. – Разве ты не знаешь, что такое яблоки? Честное слово, это очень вкусно. А ты что подумала?

Кэлен слегка ослабила хватку на его горле, но отпускать не спешила.

– И ты ешь эти… яблоки?

Ричард сохранял неподвижность.

– Да, всю жизнь.

Гнев уступил место смущению. Кэлен опустила руки.

– Прости, Ричард, я ведь не знала, что вы их едите. У нас в Срединных Землях любой красный фрукт смертельно ядовит, и я подумала, что ты собираешься отравить меня.

Ричард наконец позволил себе расслабиться и с облегчением расхохотался. Кэлен сдержанно присоединилась, но искреннего веселья в ее смехе не было. Она не совсем остыла и все еще держалась настороже. Тогда Ричард, чтобы успокоить ее, надкусил один плод, съел кусочек, а потом протянул яблоко девушке. Она взяла, но еще с минуту вертела в руках и подозрительно принюхивалась, прежде чем решилась поднести ко рту.

– Ум-м, и правда вкусно, – пробормотала Кэлен с набитым ртом. Затем в задумчивости приложила ладонь ко лбу Ричарда. – Ну, так я и знала. Ты же весь горишь!

– Знаю, но, пока мы не доберемся до Зедда, сделать все равно ничего нельзя. Кстати, мы уже почти пришли, здесь близко.

Они двинулись дальше по тропе, и вскоре показался приземистый дом Зедда. К покрытой дерном крыше была прислонена доска, специально предназначенная для старой кошки, которая все еще легко забиралась на крышу, но спрыгивать на землю боялась. На окне висели белые кружевные занавески, на стенах – аккуратно прибитые ящики с цветами. Цветы уже пожухли, тронутые осенними заморозками. Вдоль всего фасада тянулась открытая летняя веранда. Свежевыкрашенная голубая дверь выглядела на фоне старых, потемневших от времени и непогоды бревенчатых стен, как заплата из яркой ткани, поставленная на ветхое платье. Если бы не дверь, домик совсем потерялся бы в окружающих зарослях.

«Причинное» кресло Зедда пустовало. «Причинным» оно называлось потому, что Зедд привык предаваться в нем размышлениям. Обычно он сидел и думал до тех пор, пока не докапывался до скрытой причины какого-либо явления, вызывавшего его любопытство и занимавшего мысли необъяснимостью и загадочностью. Однажды он просидел в этом кресле не вставая почти трое суток в попытке найти разумный ответ на вопрос, почему люди испокон веку неустанно спорят, сколько на небе звезд. Казалось бы, о чем тут спорить? Его самого это никогда не волновало. Зедд считал саму постановку вопроса тривиальной и удивлялся одному: выбору темы непрерывных дискуссий. На третий день раздумий Зедд встал и объявил решение. По его мнению, все дело в том, что вопрос относится к числу тех, по которым любой может высказать свое особое мнение, не боясь оказаться неправым. Ведь верный ответ узнать невозможно, и, следовательно, дураки могут не опасаться, что их точку зрения опровергнут и выставят их дураками, каковыми они, безусловно, и являются, ежели стремятся продемонстрировать глубину познаний в данной области. Сформулировав решение, Зедд встал с кресла, вошел в дом и с чувством исполненного долга принялся за обед. Дабы восстановить силы, отданные тяжкому мыслительному процессу, понадобилось три часа самозабвенного поглощения пищи.