Что ж, немота не убежит.

То и дело останавливаясь, чтобы отдышаться, Кощей за ноги оттащил Княжича подальше в бурьян, чтобы даже случайно никто их не заметил. Оставалось только ждать, когда гаденыш очнется. Факел успел догореть и погаснуть, и тут его пленник зашевелился.

- Говори, где Марья! – приказал Кощей, приставив к горлу нож, который снял с его же пояса.

- Не знаю, - хрипло пробормотал Княжич.

Без лишних слов Кощей нажал чуть сильнее, подрезав кожу. Из-под лезвия потекла тонкая струйка.

- Не скажешь – истечешь кровью. Это яремная жила, все будет быстро. Скажешь - заговорю и остановлю.

- Не знаю, - Княжич заскулил, как щенок.

- Ну хорошо, - Кощей убрал нож от шеи, стер пальцами кровь и поднес к его носу. – Чуешь, как пахнет смерть? Я ухожу. Марью найду сам, где бы она ни была. А ты оставайся. Никогда остров Буян не увидишь и иглу из яйца не сломаешь. Жить тебе осталось – до двадцати посчитать.

- Стой! Заговори кровь! Все скажу.

Кощей положил на порез палец, притворившись, что зажимает рану.

- Как скажешь, так и заговорю. Нет – отпущу, тогда умрешь.

- Сказали ей, что нашел ты в Муроме полюбовницу, - зашлепал губами Княжич. – Поэтому и не возвращаешься.

- Кто сказал?

- Не знаю. Бабы. Горевала она, потом уйти решила. Далеко отсюда. Может, в Суздаль, а может, и в Ростов. Там, где не знают ее. Говорила Морею, а я подслушал.

- И он ее отпустил? – не поверил Кощей.

- Не хотел пускать. Но ты же знаешь ее. И потом она мужняя жена, - Княжич усмехнулся, - отец ей теперь не указ, не запретит. Оставила для тебя грамотку – чтобы отвезли при случае в Муром. Или если сам надумаешь вернуться.

- Ту, которую в твоей суме была? Неужто Морей тебя сюда отправил?

Ответа не последовало, и Кощей приподнял палец.

- Скажу! – заверещал Княжич. – Нет, я ее украл, грамотку. Я сам поехал, никому не говорил. Нашел твою родню. Никто тебя по имени этому не знает. Спрашивал, где вдова кузнеца Булана живет. Мать твоя сказала, что не возвращался ты, как ушел из дома. Зато услышал от людей, что соглядатая поймали, когда князья за город бились. В темнице сидит. Сразу подумал, что это ты. Не ошибся.

- Что в грамотке, знаешь?

- Откуда? Не обучен премудростям. Ты-то умеешь, вот и читай. Забрал ведь.

- Все сказал?

- Все, Кощей. Больше нечего, разве что придумать.

Проведя пальцем по порезу, который и так уже перестал сочиться кровью, Кощей пошептал что-то для вида и сдвинул ладонь на губы.

- Все, теперь не умрешь. Закрыл жилу. А теперь еще закрою тебе рот, чтобы не болтал.

Но не сказал он и нескольких слов, как впился Княжич в руку зубами. Вскрикнув, Кощей ударил его по лицу, тот откатился в сторону, вскочил на ноги и побежал прочь. Вышедшая из-за тучи луна осветила лишь спину Княжича, скрывшегося за выступом стены. Хоть и бросился Кощей за ним, но далеко не убежал – подкосились ноги, упал на колени. Отполз к кустам, спрятался в зарослях на тот случай, если станут искать.

Правду сказал Княжич или соврал? Трусливый он и подлый – такой под страхом смерти все выложит. Дождать теперь до света, посмотреть, что в грамотке. Неужели Марья и правда поверила, будто забыл он о ней, нашел другую? А вдруг ни в какой не Суздаль или Ростов, вдруг отправилась его искать и в беду попала?

Нет, уходить надо, поближе к городским стенам, чтобы с рассветом смешаться с деревенскими, которые на торжище приедут, и выскользнуть незамеченным через ворота. Жаль, что мать так и не повидал. Но хоть узнал - жива. Если и тут Княжич не соврал, веры ему ни на горчичное зерно.

Осторожно пробрался Кощей к городской стене и спрятался поблизости. Дождался, когда откроют ворота, и вышел из города. Там, где дорога ушла в лес, остановился на опушке и достал из сумы свернутую бересту. Бледный утренний свет упал на вырезанные ножом буквы: