- Да ну, серьёзно? – съёрничала я и безмятежно улыбнулась. – Благодаря вам я чувствую себя сейчас звездой! Столько лайков, комментов за короткое время – это однозначно успех!

Пока Вероника, а она ещё та тугодумка, пыталась сообразить, что мне ответить, в кабинет заглянула моя ученица из параллельного седьмого “б”.

- Людмила Сергеевна, а вас директор к себе вызывает! – выпалила она и поспешила уйти.

По её виноватому взгляду я догадалась, что девочка в курсе, по какому поводу меня желает видеть Борис Петрович.

Расправив плечи, я вышла из кабинета. Пока спускалась на второй этаж, я убедилась, что ролик со мной в главной роли посмотрела добрая часть учителей и учеников нашей школы.

Одни провожали меня сочувственными взглядами, другие старались скрыть усмешку, чтоб не нажить нечаянно в моём лице врага на случай, если гроза пройдёт мимо, и я захочу как-то им отомстить. Третьи заглядывали в моё лицо с жадным любопытством.

В кабинете директора меня ждали Борис Петрович и Ираида Дмитриевна.

Не успела я переступить порог, как завуч набросилась на меня с упрёками, что я подставила под удар честь и достоинство нашего дорогого Бориса Петровича. Директор скорбно кивал головой, выражая своё согласие с позицией заместителя.

Я слушала их, слушала, а потом, когда мне всё надоело, сказала:

- Простите, что перебиваю. Мне всё понятно. Но теперь я могу идти?

Ну, действительно, сколько можно лить из пустого в порожнее? Неужели нельзя объявить мне сразу выговор и отправить восвояси? То, что эта история может закончиться для меня увольнением, мне даже не пришло в голову.

В ролике-то ничего особенного не было. Я честно ответила на вопрос, сказав, что не верю своим словам, будто директор школы так занят, что не может принять участие в субботнике.

Борис Петрович покраснел. Ираида Дмитриевна начала хватать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. И вдруг дверь кабинета распахнулась.

Из приёмной послышался сдавленный вопль секретаря:

- Туда нельзя!

- Я же вам говорю: вопрос серьёзный!

В кабинет вошёл Руслан. В руках он держал роскошный букет голландских роз. Ираида Дмитриевна удивлённо приподняла свои нарисованные брови. Борис Петрович закашлялся. Я с интересом посмотрела на своего ученика. Что означает этот демарш Таирова?

- Руслан?! – директор сначала покраснел, потом побледнел. Видимо, от подростка, чей отец являлся заместителем губернатора края, он не ожидал для себя ничего хорошего.

- Я думаю, Борис Петрович, что вы, как и все, видели ролик, который слили в сеть, – начал говорить Руслан. – Теперь, как я понимаю, вы хотите сделать Людмилу Сергеевну козлом отпущения? За что? За то, что она сказала правду, так получается?

Директор школы поморщился.

- Ну что значит – козлом отпущения?

- Можно сказать – виноватой, но суть дела от этого не меняется, – пожал плечами Таиров и с некоторой запальчивостью в голосе сказал: В таком случае накажите и меня!

Я мысленно ему зааплодировала. Конечно, Руслан Таиров, бывало, портил мне на уроках всю малину какими-нибудь своими выходками типа сегодняшней. Но зато сейчас он повёл себя, как настоящий мужчина. Лайк Руслану!

После этих слов он повернулся ко мне. Я впервые видела, чтоб Таиров (!) был смущён, но, похоже, небеса решили компенсировать мне неудачи сегодняшнего дня. А Руслан протянул букет со словами:

- Извините, Людмила Сергеевна, это вам! – встал рядом со мной и добавил: Это не взятка.

На Бориса Петровича опять напал кашель.

- Спасибо! – я с наслаждением вдохнула едва уловимый, благородный аромат роз.