Король вздохнул и вытащил из-за трона метелочку, связанную из разноцветных птичьих перьев – желтых, зеленых, розовых. Этой метелочкой он аккуратно и тщательно принялся обметать пыль со лбов, щек, носов и подбородков своих родителей. Пыли было немного. За бывшими королем и королевой ухаживали специальные люди, но Орвель сам велел, чтобы они тревожили покой царственной четы не чаще, чем раз в неделю. Порядок был установлен еще тогда, десять лет назад, когда консилиум лучших магов обоих континентов сообщил наследнику, что король архипелага Трех ветров Инвойд дор Тарсинг более не может править островами.

Спрятав метелочку на место, Орвель присмотрелся к отцу. Крылья носа его чуть-чуть напряглись, а верхняя губа слегка оттопырилась – Инвойд готовился чихнуть. Неудивительно, если тебе постоянно щекочут нос перьями. Через несколько месяцев движение станет яснее. Глядишь, через пару-тройку лет отец действительно чихнет… точнее, перейдет в процесс чихания, и следующие годы Орвель будет наблюдать его чихающим.

Королю дор Тарсингу стало грустно. Лучше не думать о таких вещах, у него хватает насущных неприятностей.

– До свидания, папа, – торопливо сказал он. – До свидания, мама. Я зайду после праздника.

Он покинул тронную залу через другую дверь и через анфиладу северного крыла направился к выходу, ближайшему к конюшне. Пока седлали серого жеребца, мысли Орвеля витали далеко.

Из обширного свода магических знаний Орвель дор Тарсинг – в силу семейных причин – лучше всего разбирался в проклятиях. Их структуре, градациях, приоритетах и взаимодействии, то есть наложении одного проклятия на другое.

Прежде всего, проклятия, равно как и благословения, делились на две обширные категории – затрагивающие и не затрагивающие истинный облик. Что такое истинный облик, жителям архипелага Трех ветров было хорошо известно. На островах, бо́льшую часть года лишенных магического воздействия, все существа и предметы пребывали именно в своем истинном обличье и только на одни сутки каждые полгода, пока действовала магия, принимали искаженный магией вид. Совсем иначе обстояло дело на континентах. И Юг, и Север круглый год жили в магическом поле. Поэтому истинный облик людей и вещей можно было проявить лишь при помощи заклинаний же, и то ненадолго.

Собственно, для большинства людей, особенно простонародья, большой разницы между истинным и магическим обликом не существовало. Ну, висит на девице заговор, чтобы след от чирья на щеке не виден был – подумаешь, велика разница! То есть ей-то, конечно, кажется, что велика, иначе не тратила бы деньги на поддержание заговора. А на самом деле – пустяк. Или, скажем, навели на забулдыгу порчу – стоит ему выпить, начинает собутыльникам вместо его человечьей рожи свиное рыло казаться. Он, конечно, пить продолжает, но выглядит все гаже и гаже. Так, правду сказать, у него и без проклятия рожа похабная, а после десятой чарки пьяницам и не такое мерещится. Так что все это чепуха, не стоящая рассмотрения: магия копеечная, результат такой же.

Серьезные дела начинаются там, где действуют проклятия мощные, или же разветвленные, или же составные, или же наследственные, или же затрагивающие истинный облик, а также сочетания оных.

Родовое проклятие Тарсингов, из-за которого дважды в год Орвель чувствовал себя выставленным на посмешище, было наследственным, сильным, но незамысловатым. Под воздействием магии всякий, в чьих жилах текла кровь Тарсингов, превращался в зверя – что-то вроде здоровенного нескладного медведя. Именно это проклятие, некогда полученное Бруадом дор Тарсингом в битве на Кровавом поле, стало причиной тому, что его сын Эмиен перебрался на архипелаг Трех ветров. С тех пор короли Тарсинги жили и правили на островах. В любой иной части мира непрестанное воздействие магии обрекало потомков Бруада на животный облик.