– Что ты заладил: «допустим, допустим»? Опять не веришь? Это мантра ясности. Мне нужно было сделать слепок твоей ауры, чтоб узнать, подходишь ты мне или нет. Ты читаешь, она проявляется, я сканирую. Намтар уверял, что подходишь, но я должна была убедиться.

– Ну и? Убедилась?

– Убедилась, – сказала она и улыбнулась, – подходишь. Хоть и тормоз.

– Да почему тормоз-то? – возмутился я, – ты, что сама не понимаешь, как нелепо все это выглядит? Тут у кого хочешь, ум за разум зайдет. Маги, понимаешь, мантры… гипноз этот. Слушай Белл, а ты точно не человек?

– Ну, смотря что под этим понимать… а ты с какой целью интересуешься?

– Да просто ты… красивая… ну… в общем… если бы ты была простая девчонка, я б с тобой подружился, – выпалив всю эту чушь, почувствовал, что кровь опять приливает к щекам.

Она улыбнулась.

– Щеночек. Ты знаешь, сколько мне лет?

– Сколько?

– Много!

– Ну, сколько «много»?

– Сколько надо, столько и много! У женщин возраст не спрашивают, не знал?

Уж в чём, в чём, а в женской логике ей не откажешь.

– Значит, ты хорошо сохранилась. Больше шестнадцати не дашь.

Она грустно улыбнулась.

– Перед тобой я могу предстать в любом виде, хоть пятилетней девочкой, хоть зрелой пышнотелой тетей, хоть твоей училкой Марьпетровной, да хоть… негром преклонных годов.

– А сейчас, – я поежился, представив, что все это время кокетничал с пожилым негром, – ты настоящая?

– Сейчас – да. В текущих обстоятельствах, мои внешние данные совпали с интересами дела, – Белла усмехнулась, – ведь со старой бабкой ты бы не пошел в кафе?

Она внезапно извлекла откуда-то мобильник. Я не слышал звонка, видимо он стоял на вибрации. Несколько секунд молча слушала бормочущий оттуда голос. Потом дала отбой, бросила мобильник в сумку, и, посмотрев на меня, сказала поскучневшим голосом:

– Это Намтар. К сожалению, наше время истекло, мне пора. Так что ты решил?

– Какая шустрая! А подумать, не?

– Хорошо, думай. Позвоню завтра в шесть вечера, – она встала с кресла, сгребла сумочку, бросила на стол пятитысячную купюру. – Чао, бамбино!

– Подожди! – крикнул я ей вслед, слегка обалдев от такого стремительного и холодного прощания. – А мой телефон?

– Знаю, – бросила она, не оборачиваясь и, чуть ли не бегом, выскочила из кафе.

Все-то она знает. Интересно, куда так подорвалась? Я не спеша допил пиво. Расплатился с официанткой, которая, сразу после стремительного убытия Беллы сделалась стервозной. Она перестала улыбаться, с демонстративно подозрительным видом изучила купюру, поглядывая то на меня, то на остатки нашего пиршества, унесла ее, долго не появлялась, потом все же принесла сдачу. Я оставил ей сотню на чай и покинул гостеприимный «Анаит».

* * *

Домой пришел какой-то оглушенный. То ли сказался переизбыток впечатлений, то ли выпитое пиво, а скорей всего и то и другое, но на меня напала жуткая сонливость, вдобавок разболелась голова. Я бесцельно послонялся по квартире. Включил и тут же выключил телек. Посидел за компом, попробовал рубиться в «Дьябло-3» но меня все время убивали, и от этого стало совсем тоскливо. За окном сгущались сумерки, я прилег на диван, попытался думать о Белле и ее предложении и сам не заметил, как уснул.

Разбудила меня, вернувшаяся с работы мама.

– Ты чего валяешься одетым? Дрыхнешь? А ночью что будешь делать?

Потом она позвала меня ужинать. Голода я совершенно не чувствовал, но все же пошел. Все равно ведь не отстанет и дело тут не только в еде. Я ж понимаю, что мама соскучилась и хочет пообщаться. С этими ее бесконечными дежурствами, мы вообще стали редко видеться.