– Аня, – позвала я. – Смотри, какое красивое. Прямо как из музея. Может, кто-то его ограбил и решил тут положить, пока ходит куда-нибудь?

– Может быть, – подруга снова осмотрелась. – Тогда он скоро вернётся. Нельзя же такое ценное имущество вот так бросать где попало.

– Ну почему где попало. За валун положил, рядом с останками коровы. Один запах чего стоит – отобьёт желающих сюда соваться.

– А мы тогда чего полезли?

Я пожала плечами.

– Мне кажется, это не вор, – предположила Аня.

– А кто?

– Да всё они же, реконструкторы! Какой-нибудь напился, да всё и потерял.

– Ага, а сам куда подевался?

– Да кто его знает. Друзья в машину тушку бросили, да и уехали. Он теперь с похмелья дома страдает и думает, куда амуницию подевал, – ответила Аня.

– Прикольно, – заметила я. – Давай с собой заберем?

– На кой оно тебе? Его же наверняка искать будут.

– Ну и пусть ищут. Нечего было разбрасываться. Дадим объявление в интернете. Заломим тысяч пятьдесят, дорогое же всё, кольчуга, латы и всё прочее. Вон, на мече рукоять какая красивая, с каким-то камнем. Вдруг сапфир?

– Станут тебе люди такими ценными вещами разбрасываться, как же.

– Так ты же сама сказала – по пьяной лавочке утеряно.

– Вот-вот. Увидит объявление, заявится к тебе отнимать, – усмехнулась Аня.

– Заплатит – всё верну, – упрямо сказала я. С детства не люблю пьяниц. Был у меня дядька, который, как налижется, на жену бросался. У неё маленький ребёнок – мой двоюродный брат – на руках, а он давай ножи кидать. Типа циркач. Бедная тётя, сколько натерпелась! Я как от мамы услышала эту историю, так возненавидела его. С тех пор пьяных мужиков опасаюсь.

Я полезла, пытаясь носом не дышать, чтобы не вывернуло, забирать трофей. Но в две руки всё никак не хотело умещаться, пришлось позвать Аню. Она нехотя пришла, старательно не глядя в сторону того, что было когда-то коровой, и помогла оттащить обмундирование. Нагрузившись, – железяки оказались достаточно тяжелыми, – мы отошли от валуна подальше и уселись на траву. Стало как-то совсем жарко – солнцу наши страдания были нипочем, оно пекло во всю силу.

– Хочу примерить, – сказала я и нацепила кольчугу. Тяжелая! Килограммов десять! Покрутилась, звеня железками.

– Ну, как я тебе?

– Красота, – улыбнулась Аня. Как потащим всё это дальше?

– Блин, да я даже не знаю. Может, прикопаем где-нибудь, а потом вернемся? – предложила я. Но тут послышался какой-то дробный стук, и мы поднялись с земли, прислушиваясь.

– Лошадь, что ли? Копытами стучит, – предположила Аня.

– Очень похоже на неё, – кивнула я.

Из-за поворота дороги выехала неспешно телега, запряженная двумя лошадками. Они тащились в гору, кивая уныло головами. За ними на пустой повозке восседал старик с белой неопрятной бородой, одетый в какую-то длинную серую хламиду, перевязанную в поясе верёвкой. На ногах – кожаные сандалии на босу ногу. Увидев нас, он натянул поводья, останавливая транспортное средство. Слез, кряхтя, с телеги, стащил с головы войлочную шапку (как ему только не жарко было в этом одеянии в такую погоду!) и низко поклонился.

Мы с Аней удивленно кивнули в ответ. Посмотрели друг на друга: комбинезоны, что ли, на старика такое впечатление произвели?

– Добренького денёчка вам, господа хорошие, – отвесил старик ещё один поклон, глядя в нашу сторону.

– И вам не хворать, дедушка, – ответила я. – Мы местный?

– Да, здесь неподалеку деревня наша, Фускмюль.

Мы с подругой переглянулись. Что за название дурацкое? Нерусское какое-то. Вроде на карте такого не было, пока изучали окрестности, в которых летать предстояло.