– Ну, последнее, до настоящего момента, было известно только тебе, – буркнул Док.

– Командиру и Бродяге с Люком – тоже. Они в училище должны были проходить… – парировал я.

– Тош, это когда было. Тридцать лет назад… – ответил любимый командир, – да и девками окрестными я тогда был больше озабочен, чем тонкостями оперативного искусства. Так что ты у нас теперь основной справочник.

– Ага, не хрен шкафами с книгами было хвастать! – подсластил пилюлю Док.

– Ладно, проехали, – весьма покладисто согласился я. – С вопросом «Кто виноват?» мы почти разобрались. Переходим к другому классическому вопросу – «Что делать?». Вот тут у нас широчайший выбор вариантов. Первый – сидеть на месте и ждать, что все само образуется. Правда, еды у нас на три дня и немцы вокруг. Да и через три месяца станет несколько прохладно.

Вариант второй. Активно врастать в окружающую действительность. Возможен подвариант: врастать, но регулярно являться на это место, в надежде, что перенесет обратно. Или неактивно врастать и проверять. Можно голосовать! Кто за первый вариант – прошу поднять руки!

Как хорошо, что друзья у меня – реалисты. Перспективы прожить неопределенный промежуток времени в лесу, в центре охваченной самой страшной из войн страны, они оценивали правильно, поэтому ни одной руки я не увидел.

– Что ж, переходим ко второму варианту. Активное врастание – это прорыв на ту сторону или создание партизанского отряда. Но можно и в полицаи пойти…

– Так, марсианину больше не наливать! – откомментировал мои последние слова Док. – Я так понимаю, хер официр шутит так плоско?

– Правильно, Сережа, понимаешь. Но я должен обрисовать все варианты. На ту сторону нам нельзя – у нас, кроме усов, лап и хвоста, других документов нет. Пока. Но можно нарисовать. Правда, как бы ни приукрашивали родную страну патриотические историки, шансов встать у нас лицом к грязной кирпичной стенке – несколько больше пятидесяти процентов. А я с такими шансами за стол не сажусь.

А вот в партизанском варианте смысла, на мой взгляд, больше. Зарекомендовать себя, обрасти легендой – и угу!

Бродяга откашлялся и взял слово:

– Ну, тема понятная нам и близкая. Только зачем ты пареньку этому – ментенышу – про спецгруппу НКВД наплел? Он же теперь на нас как на богов смотрит, разве что не уверен – мы сейчас пойдем Гитлера убивать или до завтра подождем… Особенно после того, как ты тех двух фрицев в ножи взял.

Поскольку, как потом выяснилось, о моих геройских похождениях Люк с Тотеном рассказали только Фермеру и Бродяге, остальные с некоторым недоумением уставились на Шуру-Два.

– Непоняяял… Какие ножи? – Док был явно удивлен. Конечно, одно дело трындеть вечерком у костра, обсуждая собственную крутизну, или флудить на форумах в Интернете, и совсем другое – внезапно узнать, что сегодня рано поутру твой друг зарезал двух человек, после чего спокойно устроил себе сиесту. Я его где-то понимаю… Я, честно говоря, сам от себя охреневаю.

– А ты думаешь, откуда у нас карабины взялись? Из сельпо? Или они в здешних лесах сами через мох пробиваются? – осадил Серегу командир. – Тоха и Люк сегодня по холодку пробежались и трех немцев завалили. Но к делу это сейчас отношения не имеет. Продолжайте, товарищ старший лейтенант.

– Саш, а что так официально? – удивился я.

– Не понимаешь? А пусть все привыкают. Я – майор ГБ, ты – старший лейтенант, Люк и Шура – летехи… Хотя для Бродяги такое звание – это несерьезно… Капитаном будешь?

– Ну, по-армейски – это подпол… Пойдет, как раз мое.

– Далее. Тотен и Казачина – сержанты. Ну а Док – ты кто у нас по военно-учетному столу?