— Двойняшки, что ли?

Смочил ещё одну.

— Близняшки. Мы с ней, как две капли воды. Нас даже родители путают. Вернее, — голос стал тише, да и сама она сникла, — путали.

В кухне повисло неловкое молчание. Прервала его, как ни странно, сама Ангелина:

— Мы с сестрой всегда вместе. Нас за это ненавидят. И родители у нас были, а у этих… — Она махнула рукой. — Кого-то от алкоголиков забрали, а от кого-то в детстве отказались. Вот.

— Что с вашими родителями случилось? — всё-таки спросил я.

— Авария. Папа сразу погиб, мама в больнице умерла. А мы… Нас в детский дом забрали.

— А родственники?

Ангелина отрицательно мотнула головой. Слипшиеся волосы тоже мотнулись. Словно поняв, что я заметил грязь, она убрала прядку за ухо. Посмотрела вначале из-под ресниц, потом прямо. Рука моя застыла на её. Каждый раз сталкиваясь с ней взглядом, я отмечал, какие красивые у неё глаза.

Не повезло девчонкам, что уж. Я не представлял, как это — лишиться сразу и отца, и матери. Да что там, я не представлял, как это — потерять хоть кого-то из них. Пусть отношения с матерью у нас были достаточно сложные, я бы порвал любого, скажи он в её сторону дурное слово.

— Давно они погибли?

— Четыре года назад. Мне кажется, что уже вечность прошла. А иногда я просыпаюсь и… — Глаза её стали влажными.

Не договорив, она прикусила губу, сжала кулак. Только я хотел сказать, что продолжать не нужно, как она сдавленно договорила:

— Иногда просыпаюсь, и как будто вчера всё было хорошо. Мы с сестрой, мама, папа. А потом начинается новый день, и…

На этот раз она замолчала, так и не закончив фразу. И опять уставилась на меня. Открыто, с грустью и наивностью, которой я раньше не замечал. Понятия не имею с чего, но стало ясно: раньше она никому этого не говорила. Разве что сестре, но это не в счёт.

— Можешь остаться у меня на пару дней. Надеюсь, ты не собираешься сегодня возвращаться к этой своре?

Она отрицательно мотнула головой.

— Хочешь позвонить сестре?

— Нет. — Она набрала побольше воздуха. Поднялась и прошла через всю кухню к окну. Только там обернулась. — Сегодня Полина сказала мне, чтобы я бежала и не возвращалась. И запретила звонить ей первое время. Она не должна знать, где я.

— А сама она что? Почему не сбежала вместе с тобой?

— Она другая. Такая же, но другая. Не знаю, как объяснить. Она может за себя постоять. — И опять этот неуловимый намёк на улыбку. — Она же старшая.

— На пятнадцать минут.

— На пятнадцать минут, — ответила Лина так серьёзно, словно каждая минута равнялась году. Глядя на неё, сложно было усомниться, что так и есть.

— Если так, можешь пожить у меня.

Какой чёрт дёрнул сказать это, я не знал. Видел её второй раз в жизни. Обычная девчонка, каких пруд пруди.

Ангелина натянулась струной. Слова висели в воздухе, сгущая напряжение. Я поймал себя на том, что, если она откажется, будет досадно.

— Просто так? — спросила с осторожностью.

— А как ещё?

Ангелина пожала плечами. В этом жесте было больше, чем если бы она принялась объяснять. Хотелось ухмыльнуться. Не вышло.

— У меня трёшка. Одна комната свободна. Так что да, просто так. — Я задумался на пару секунд. — Хотя нет. Будешь ходить за едой и готовить. И убираться. У меня с этим паршиво.

— И всё?

— И всё. Только тебя же искать будут.

— Будут. Но не найдут.

— Не слишком самоуверенно для детдомовской девчонки?

— Нет. В самый раз.

Не прошло и десяти минут, как я кинул на кровать в самой маленькой из трёх комнат постельное бельё. Простыня была серая, наволочка и пододеяльник — белые.

— Извини, некомплект.

— Переживу.