Этот, что ли, отмечен богами, – мелькнуло у меня в мозгу. А дед продолжал:

– Поверь, Ученик, путь ныряльщика за слезами богини не прост. Думаешь, почему племя нас кормит и одевает? Думаешь, почему ныряльщики – неприкосновенны? Почему нас так мало, хоть желающих и приходится отсеивать?

– Не плачь, Ученик, – влез Мауи, – представь, у меня тоже до сих пор болят уши! Каждое погружение в бездну я терплю боль. Но я – ныряльщик! – он ударил себя кулаком в грудь. – Это моя жизнь! И мне не нужно другой!

– Спасибо, – кивком поблагодарил дед парня и обратился уже ко всем, – это та цена, которую мы платим за принадлежность к касте… – помолчал, – цена за поднятые слёзы Атарапы.

– Не можешь терпеть боль, червяк, – вновь завонял Мака, – возвращайся ковыряться в земле!

– Да идите вы все на хер! – не выдержал я. – Не болят у меня уши! Слышали? Не болят! Но не потому, что я кем-то там отмечен. Я просто умею, слышите вы, бараны, умею… делать так, чтоб они не болели!

– Остановись, Ученик! – лицо деда вновь пыхнуло гневом. – Ни слова больше! – и дальше его слова падали как камни. – Боги передали первым ныряльщикам тайное искусство погружений за слезами богини! Наши славные предки бережно хранили это знание. Многие поколения Наставников с величайшим тщанием передавали это знание всё новым и новым поколениям Учеников! И твоё дело – с благодарностью принять это знание и воспользоваться им во славу богов и нашего племени! – дед покачал головой.– Ибо не все Ученики становятся людьми глубин, не все.

Я прикрыл глаза и сделал длинный-длинный выдох. Желваки свело – так сжал челюсти. «Спокойно, Скат, спокойно. Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются. В конце концов, вроде сам говорил, что тебе не нужно место альфа-самца в этой песочнице?»

– Ладно, – стараясь говорить как можно спокойнее, проговорил я, – я услышал тебя, Учитель, и… – выдох, – признаю, что был неправ, – подумал: «Хер с ним, не убудет». – Давай же продолжим погружения?

Наставник секунду-другую буравил меня внимательным взглядом. А потом разом потеплел.

– Вот и молодец. Но! – тут же поправился он. – Сейчас вы нырять не будете. Надо же и вашим товарищам поздороваться с глубиной?

Сидящие в лодке заоборачивались на него с надеждой.

– В воду, Ученики, – ответил им с улыбкой эдакого добренького дядюшки старый пень, – а вы, – это уже тем, кто был в воде, – поднимайтесь в лодку.

Новая смена попрыгала в воду быстрее, чем мы успели в лодку влезть. Блин, могли бы сначала и помочь забраться… Ибо подъем в эту круглобокую моноксилу превратился в сущий цирк.

Сначала Мака, Хори и Кай чуть не перевернули её, вцепившись одновременно в свой борт, за что получили порцию отборной брани от Наставника, сдобренную ехидными замечаниями Мауи об их умственных способностях.

Потом её знатно раскачали в несинхронных попытках подтянуться на борт.

В итоге Наставник, срывая голос, заставил тех, кто в воде, вцепиться в борта, а тех, кто должен был подняться в лодку, делать это с кормы по одному.

Наконец и я влез на плавсредство и навис над Хэчем.

– Послушай меня, – еле слышно проговорил ему почти в ухо, пока протягивал груз, – чтоб не болели уши, сделай так: зажми нос и попробуй выдохнуть через него.

Оглянулся воровато на Наставника, добавил:

– Сделай прям перед погружением и потом каждые три локтя.

Хэч не ответил. Лицо паренька заметно побледнело, сосредоточенный взгляд серых глаз безотрывно уставился в плохо ошкуренный борт пироги.

– Не волнуйся ты так, – я трепанул его по плечу, – это мало отличается от наших предыдущих тренировок. Подумаешь, чуток воды над головой больше! А по сути то же самое.