Дальше мы все застыли и прекратили драться, потому что ветви, как чёрные змеи, сдавили шею своей жертвы. Кочевник захрипел, глаза его выкатились, и он затих, только подрыгивал ногами и пальцами на руках.

Мы попятились. Кочевники – тоже. Гончий, заскулив, прижался к ногам Эрина.

– Что это? – спросил я у охотника.

– Проклятый лес, – скупо отозвался Эрин и кивнул в сторону уносящих ноги кочевников. – Идёмте скорее. Латики не было с ними.

Ансгар, с грустью в синих глазах посмотрел на обломки по-настоящему великого щита, перевязал плечо побледневшему Брайсу, и мы вяло зашагали дальше, постоянно оглядываясь, но чёрные стволы замерли, как ни в чём не бывало. И только понизу продолжало что-то шкворчать. Лесу не нравилось наше пришествие, но он присматривался, принюхивался, прислушивался к нам, чтобы решить, как вести себя с нами дальше.

После случившегося с кочевником, мы насторожились, и хоть и была мысль разделиться, всё же предпочли держаться вместе, шли гуськом, постоянно оглядываясь друг на друга. Каждый чернеющий корень мне вдруг начинался казаться подвижным, как змея, я ускорял шаг и предпочитал смотреть только в спину Эрина. Гончий тоже не уходил далеко от хозяина, постоянно порыкивал и поскуливал, держа хвост книзу.

Легенды о Проклятом лесе говорят, что он вырос на крови и телах канувших в преисподнюю людей. Деревья впитали в себя их души. И если одни души были светлыми и безобидными, то другие вполне могли оказаться злобными и мстительными. Вот, отчего деревья в Проклятом лесу могли быть так опасны.

– А что, если они это… – тихо начал Ансгар, поравнявшись со мной. Его рыжие длинные волосы взлохматились во время боя, нацепляли еловых иголок и веточек, и теперь воин своим видом напоминал сказочного хозяина леса. – Ну, наигрались с девчонкой и того. Здесь повсюду трясина.

Я остановился. В животе и без того постоянно присутствовала какая-то тяжесть, а он ещё тут со своими догадками!

– Нет, – отрезал я. – Им нет смысла её убивать. Её можно продать. Она…

Я заткнулся. А что я хотел сказать? Неважно.

– А если они выяснили, что Латика дочь вождя, то наверняка решили использовать её, чтобы воздействовать на него.

– Тихо вам! – зашипел Эрин. – Гончий обычно не ошибается, если он идёт по её следу, значит, кочевникам Латика не досталась. Шевелитесь. Она ранена, напугана и устала. Она просто не могла уйти далеко.

Будто бы поняв разговор, Проклятый лес уже через минуту подбросил нам доказательства правоты Эрина. Гончий припал к земле, начал рыть лапами, и вот, Эрин вытащил из жижи длинную тряпицу. Грязь стекала с неё, но не надо было быть собакой, чтобы понять, что тряпица служила перевязкой, и что она пропитана кровью.

Я поморщился и протянул руку. Кровь моей сестры? Я попробовал представить Латику бледной и измученной, ведь я никогда не видел её такой. Всегда этот наглый взгляд, всегда легкомыслие и наплевательство. Тряхнув головой, я отбросил всю эту чушь и вместе с ней тряпицу.

– Твоя сестра – крепкая штучка, – усмехнулся Ансгар. – Так истекать кровью и всё ещё идти вперёд. Лично у меня это вызывает уважение. Дочь вождя, одним словом.

Я зыркнул на Ансгара. Он отпрянул, потом на миг поднял глаза к небу и молча зашагал вперёд. Брайс прошёл мимо меня.

– Он прав, чего ты? – пихнув меня в плечо, сказал он, а я молча кивнул ему на проложенную широкими ступнями Ансгара тропу.

Дочь вождя.

Дочь вождя, у которой не хватило смелости принять свою судьбу в поединке.

Дочь вождя, которая подвергла наши жизни опасности, забравшись в Проклятый лес.