– Отныне это мой дом, жалкая приживалка! – выплюнул он. Чуть отстранившись от девушки, но удерживая за руку, чтобы она не могла убежать, он с угрозой прорычал: – А если вы будете и дальше спорить со мной, Мирослава Васильевна, вообще на улицу пойдете!

– Не надо, – попросила Слава, глотая горькие слезы. – Матушка, не спорьте с ним.

– А ты скажи матери, коли не угомонится, ей же хуже будет, – произнес Федор, обернувшись к девушке.

– Что ты себе позволяешь? – опешила Мира. – Я в этом доме еще хозяйка. И отпусти немедленно Славу.

– Да как же! – с вызовом прогрохотал Федор. – По завещанию отца я отныне хозяин здесь! А вы все еще в этом доме только потому, что вы мать Славы. Оттого я не вышвырнул вас прочь немедля. Ведь станете мне тещей скоро.

– Ты совсем спятил, Федор? – возмутилась Мирослава, начиная понимать, что к чему. – Ты что это удумал?

– Светослава станет мой женой!

– Не будет этого! – в ужасе воскликнула Мира. – Я не даю своего благословления на это!

– Да кому оно нужно, ваше благословление? – демонически рассмеялся Федор. – Даже отец был мне не указ. Так в сейчас он весит на столбе, оттого что посмел отказать мне в этой просьбе! А я столько просил его, умолял. На коленях перед ним ползал, чтобы он отдал мне Светославу. Так нет, не пожалел он меня, и теперь с ним покончено. Я и с тобой покончу, наглая плебейка, если будешь стоять на моем пути. Понятно тебе?

Услышав его страшные слова, Мирослава ощутила, как ее сердце зашлось в бешеном стуке от несправедливости и ужаса. В следующий миг молодая женщина начала оседать. Слава дико вскрикнула и заверещала:

– Федор, ей плохо! Пусти!

Увидев, что мачеха действительно закатила глаза и осела на пол, Артемьев все же сжалился и отпустил девушку. Слава подбежала к матери и, придержав, осторожно оперла ее о стену. Мира, сидя на полу, обратила любящий взор на дочь и прошептала:

– Малышка, не могу больше бороться. Сердце мое разрывается от боли и муки. Не могу. Прости меня, милая… Ты должна бороться с этой поры сама…

– Матушка, – пролепетала девушка, глотая горькие слезы.

Мира на миг прикрыла глаза и болезненно выдохнула:

– Не уберегла я тебя, как было велено мне…

– Матушка, я помогу вам, – глотая слезы, шептала над ней Слава.

– Не сможешь, милая. Мое сердце вот-вот разорвется, я знаю это, – сказала Мира, из последних сил приподнялась и, устремив горящий взор на дочь, очень тихо, чтобы Федор не услышал, прошептала: – Выслушай меня… Ты должна поехать в Архангельск. Там недалеко от царского красного терема есть заброшенный дом с синими ставнями… в нем живет ведающая матушка… скажи ей, что ты приехала к Лучезару от Миры… она поможет тебе, – Мирослава чуть перевела дух и уже громче добавила: – Ты поняла меня, доченька? Отправляйся в Архангельск, благословляю тебя на то…

Федор, отчетливо расслышав последние слова мачехи, вмиг приблизился и, схватив Славу в охапку, оттащил девушку от умирающей женщины и яростно завопил:

– Какой еще Архангельск?! Никуда ты не поедешь! Мой женой будешь, я сказал!

Мира несчастно простонала, протягивая к дочери руку. Вдруг Артемьева безжизненно отвалилась к стене. Слава увидела, как из тела матушки начала вылетать душа. Дико вскрикнув, девушка неистово забилась в руках Федора, крича:

– Пусти! Слышишь, пусти! Умирает она!

– И поделом ей! – жестоко прорычал Федор, таща ее по коридору прочь.

Ноги Славы болтались в воздухе, и она изо всех сил пыталась вырваться из рук Артемьева, чтобы броситься к умирающей матери.

– Отпусти! Я хочу к ней! – кричала в истерике Слава.