Она даже не стала обращаться к американским врачам. Врачи-«штатники» подарят надежду и заставят бороться. А она не хотела бороться. Она желала узнать все свои тайны – и спокойно уйти.
Когда Эжен на своем «мерсе» укатил, Настя наконец вылезла из машины и отправилась на стройку – зря, что ли, приезжала. А там – аврал. Все носятся с ведрами, криками, матерком. Бригадир хрипит: «Извините, Анастасия Эдуардовна, отойдите в сторону, позже доложу!»
Когда прорыв ликвидировали, бригадир, в буквальном смысле слова ломая перед Настей шапку, сообщил:
– Паркетчик…, – последовала семиэтажная конструкция, характеризующая самого паркетчика, его мать и других родственников по материнской линии, – настилал фанеру под паркет, – бригадир в кратких, но сильных выражениях охарактеризовал также и фанеру, и паркет, – и пробил гвоздем трубу под теплым полом, представляете?!
– Представляю, – вздохнула Настя.
– В результате поврежден контур отопления – раз. Затоплен потолок нижнего этажа – два. И обои, кстати, тоже. – Бригадир отозвался в самых сильных выражениях о потолках и обоях. – Надо заново вызывать сантехников и отделочников. В копеечку обойдется.
– Обойдется – тебе, – хладнокровно молвила Капитонова. – Все затраты вычту из твоей зарплаты.
– Ну, Настечка Эдуардовна!.. – заныл прораб. – Ну почему я? Я тут при чем? Это все Василь! Я ни сном ни духом!
– Да мне плевать, кто конкретно виновен! Ты у меня за все всегда отвечаешь. С тебя – спрос, неужто не привык?
– Ну, Настечка Эдуардовна! Мы все исправим! Сами!
– Когда?
– В три дня уложимся.
– Нет уж. Мне легче Василя твоего уволить, а у тебя из зарплаты бабло удержать, чем ждать.
– Два дня!
– Не торгуйся со мной, Николаич!
– Сегодня к вечеру сделаем.
– Да? К вечеру? О цэ дило, как твой Василь говорит. Но если нет – я проверю! Василя уволю, тебя накажу рублем. Ладно, пойдем смотреть, что вы еще там натворили.
Они стояли на участке рядом со строящимся домом. Рабочие, которые еще полчаса назад, во время разговора Насти с Эженом (она украдкой наблюдала в зеркальце заднего вида), еле ползали, теперь изображали лихорадочную активность. Настя отправилась осматривать объект. Прораб поспешал на угодливом расстоянии от начальства – чуть сзади и справа. Именно в таком порядке, видела Капитонова на телекартинках, всегда ходят прибывшие на места высокие российские руководители.
Наверное, таким манером, вдруг подумалось ей, и дед Егор Ильич обычно осматривал объекты. А он строитель был знатный. Во время послевоенного восстановления – зампред, а потом председатель южнороссийского горисполкома. Полгорода, считай, отстроил. Потом директор целлюлозного комбината в Коми, затем секретарь Карельского обкома и, наконец, зампред Госстроя СССР. Славная строительная карьера! В связи с такой Настиной наследственностью Сеня шутил: «Ты пошла в руководители стройфирмы, потому что кровь в тебе дедушкина взыграла!» Но штука-то заключалась в том, что дед Егор был, как оказалось, неродным дедом Насти и родным, подумать только, Арсению[4].
– Почему еще не установили нормальную лестницу?! – обрушилась Капитонова-младшая на прораба, поглядев, как лихо, словно матросы по трапу, взбегают работяги на второй этаж по приставной.
– Виноват, смежники комплектующие не подвезли.
– Ты на фирму звонил?
– Так точно!
– И?..
– Завтраками кормят!.. – в сердцах покрыл Николаич лестничную фирму.
– Хватит тут при мне материться! – неожиданно для самой себя рявкнула Настя, спустила пар. – Дед мой – между прочим, заслуженный строитель СССР – никогда не матерился.