– Хватит, – отказался так и не притронувшийся к спиртному давний знакомый. – Пока, жди звонка.

Похлопав на прощание по плечу пианиста, он неслышной упругой походкой вышел из зала, ловко лавируя между столами с поставленными на них перевернутыми стульями.

Тапер с сожалением поглядел на опорожненную бутылку.

– Пит! Кончай лакать! – закричал «балетмейстер», вновь выстроивший кордебалет. – Садись за инструмент, давай сначала.

Пианист подчеркнуто твердо прошел к сцене, сел, начал играть, забыв про западающие клавиши и сдвинутые молоточки, запах пота и дешевой пудры. Перед глазами у него стояло название банка и сумма, вписанная в чек человеком в светлом костюме. Скоро старина Пит пошлет к дьяволу ночной бар «Изабелла», надо только набраться терпения и дождаться обещанного телефонного звонка…

После репетиции и бесплатного обеда он сел в свою колымагу с помятыми крыльями. Следом за ним тихо тронулась притаившаяся в переулке машина группы наружного наблюдения армейской контрразведки, но пребывавший в радужном настроении Пит ее не заметил…

Когда заскрежетал ключ в замке двери карцера, шептавшиеся заключенные отпрянули друг от друга и быстро разбрелись по углам. На пороге появились надзиратель и солдаты охраны.

– Выходи по одному! – приказал надзиратель.

Заключенные повиновались. После слепящего, проникающего даже сквозь сомкнутые веки света карцера, в галерее тюрьмы показалось темно и перед глазами поплыли радужные круги, а у Латура даже потекли слезы. Надзиратель снял с заключенных наручники, буркнув, что господин начальник тюрьмы проявляет мягкосердечие.

Заключенных привели в канцелярию, где за столами сидели два офицера. Старший по званию встал и, поднеся поближе к глазам бумагу, прочел, что участвовавших в драке и беспорядках по решению начальства переводят до суда, должного определить им наказание, в тюрьму с усиленным режимом.

– Я требую объяснений, – заявил Менза. – Меня еще не осудили в отличие от этих, – он мотнул головой в сторону Тонка, Ривса и Латура. – Вам должно быть известно, что я подследственный…

– Хватит! – хлопнул ладонью по столу офицер. – Молчать! Попробуй теперь тюрьмы с усиленным режимом, свинья!

– Вы обязаны поставить в известность моего адвоката, – не сдавался Менза. – Иначе я буду вынужден обратиться с жалобой в министерство юстиции и к прокурору. Вы нарушаете закон, господин офицер!

– Ладно, – неожиданно согласился тюремщик, – мы позвоним.

– Сейчас позвоните, – не успокаивался Менза, – при мне. Или позвольте мне самому переговорить с господином Барелли. Это было бы лучше всего. Естественно, если я получу возможность все сказать своему адвокату, ни о каких жалобах не может быть и речи.

Тюремщик ненадолго задумался, потом взял со стола дело Мензы и, открыв его, отыскал листок с телефоном адвоката. Хозяин казино как завороженный следил за движением пальцев офицера, нажимающих на кнопки телефонного аппарата. А вдруг адвоката не окажется в конторе? Мало ли что он может делать – пошел обедать, поехал к любовнице, покупает новую машину или договаривается о ремонте старой. Впрочем, Барелли всегда предпочитал ремонтировать машину в мастерской китайца, где ему предоставляли льготные условия как правовому духовнику хозяина.

– Господин адвокат? – офицер прижал трубку плечом и, освободив себе руки, завязал тесемки корочек дела Мензы. – Вашего подопечного переводят в другую тюрьму в связи с допущенными им нарушениями режима. Что? Да, сегодня, прямо сейчас. Хорошо… Говорите, – он протянул трубку Мензе, который схватил ее, как утопающий хватается за спасательный круг. – Даю вам не более трех минут.