Всем ожидавшим от инспектора словесного блеска, огня в очах, власти в жестах пришлось испытать неловкость. Простота и вера пришельца из русской глубинки были такие настоящие, что всем захотелось иметь в себе это настоящее, искреннее.

А Тихон говорил и говорил:

– Этим самым Церковь стремится расположить нас к тому, чтобы мы не только праздновали Сошествие Святого Духа на апостолов, но и сами, по слову апостола Павла, исполнялись духом. А это настолько необходимо, что, по слову того же апостола, кто не имеет в себе Духа Христова, тот и не Его, не Христов, не христианин, тот и не живет истинною жизнью.

Читатели самых модных, самых парижских изысков, ценители мысли и полунамеков вдруг как-то сразу догадались: сказанное Тихоном – самая настоящая правда. Правда о подлинной, об ускользающей от них совершенной жизни.

Еще не вполне затихли пересуды о семинарском празднике, о службе на греческом языке в Духов день, о новом отце инспекторе, как вдруг новость – преогорчительная. Определением Святейшего Синода от 24 июня 1892 года иеромонах Тихон назначается ректором Казанской духовной семинарии с возведением в городе Холме в сан архимандрита. Инспектором назначен преподаватель Литовской семинарии иеромонах Антонин.

Снова дальняя дорога, новые люди, совершенно другой мир. И расходы, конечно.

В инспекторах всего три месяца. Половину майского жалованья отправил в Торопец, а теперь вот надо митру покупать, крест, дорогую мантию.

Вдруг телеграмма из Синода: в связи с переводом ректора Холмской семинарии архимандрита Климента ректором Московской семинарии архимандрит Тихон перемещается ректором Холмской семинарии.

В Холме ахнули!

Пришлось срочно принять дела, отдать первое необходимое распоряжение об экзаменах, о начале нового учебного года: «С 17 по 20 августа в Холмской духовной семинарии проводятся приемные испытания и переэкзаменовки. Прием прошений прекращается 1 августа. Плата за пансион 150 рублей в год. Исполняющий должность ректора семинарии иеромонах Тихон».

Наречение в архимандрита совершил в Пречистенском кафедральном соборе преосвященный Гедеон. День был сияющий – 5 июля, обретение мощей преподобного Сергия, игумена Радонежского.

Преподаватели подходили, вежливо поздравляли, но в глазах лед. Уж очень скачет новоиспеченный монашек. Вычисляли покровителей. Такой вроде бы светлый, бесхитростный, а гонит на перекладных.

Искренне порадовался за Тихона один только настоятель собора протоиерей Иван Завитаев, он только что получил новое место и, поздравляя, знакомился:

– Преподавал в Вяземском духовном училище. Кандидат богословия. Сердечно, сердечно рад. Правильно Победоносцев делает: молодым людям нужны молодые наставники. Не окосневшие, понимающие запросы. Молодежь у нас ведь совершенно брошенная…

– Вы так похожи на моего отца! – растрогался Тихон.

…Отпуск новому ректору дали. Тотчас уехал в Торопец, к батюшке, к матушке, на родную землю – за благословением, за силами для полета на иных, на высоких небесах.

Иоанн Тимофеевич, радуясь сыновнему успеху, помолодел: парню двадцать семь лет, а уже ректор семинарии!

– Я не самый ранний, батюшка! – смеялся Тихон. – Архимандрит Антоний (Храповицкий) в двадцать шесть стал ректором. И не какой-нибудь Холмской – Санкт-Петербургской семинарии! А через год он уже ректорствовал в Московской духовной академии! В двадцать семь лет – ректор академии.

– Твое первенство впереди! – заупрямился старик.

– Да какое же такое первенство? – всплескивала руками матушка Анна Гавриловна, но было видно: мужнее упрямство ей по душе.