– Сон я, чадушки, видел. Приходила к изголовью моему матушка-покойница. Царство ей небесное. С собой позвала. Приготовься, говорит. А потом на вас указала: этот жизнь горюном проживет, этот отойдет ко Господу в молодости, а этот будет велик и у людей, и у Бога… А я лежу, мне не видно, на кого матушка указывает. Сел, чтобы получше расспросить. И проснулся. Сижу! Во сне сел. Вы спите, да так сладко, под дождичек… Кому из вас быть великим?
– Батюшка! – У Васи в глазах стояли слезы. – Батюшка, помолимся, чтоб Иисус Христос дал тебе многие лета.
– Помолимся о всех нас, о матушке, о Пелагее, о младенце Мишеньке.
– А про Мишеньку что-нибудь сказала? – спросил Павел.
– Нет… На вас указывала… Помолимся, дети. Сам-то я так думаю: у Господа Бога всякий человек велик, если живет он любя и не похваляясь даром любви, а главное, не судит. Знаешь ли, Павел, что говорит об осуждении других святитель Дмитрий Ростовский?.. «Бог, все сотворивший, Сам все да осудит, ты же себя смиряй!»
– Батюшка! – сказал Вася. – Помолимся на коленях о твоем здравии.
Молились до сладких слез. Улыбались друг другу, чувствуя, что омылись молитвою, как водою из родника, радуясь родству и тому, что, слава Богу, живы и все вместе.
Ваня пошептал что-то Васе, взял его за руку, и они поклонились Павлу:
– Ты – старший, пусть ты будешь великим.
Учитель
Рождество было самым радостным праздником в большом доме Беллавиных. На Рождество из Пскова приезжали Павел и Ваня. Семья, дорожа редкими днями, когда все собирались под одной крышей, вечера проводила за столом. Матушка не жалела новой ослепительно-белой скатерти. Зажигали большую лампу. Выбирали книгу, читали вслух главку-другую и пускались в разговоры. Мишенькину люльку вешали на крюк, и он тоже был в кругу семьи. Слушал взрослых и лепетал свое.
Разговоров было много. Ваня и Павел рассказывали о семинарском житье-бытье, о преосвященном, в доме которого Павел бывал с племянником преосвященного, увлекались историческими беседами, экзаменовали друг друга.
Батюшка Иоанн любил озадачить старшего ученого сына вопросом из Ветхого Завета. С Павлом беда, оставляет семинарию. Собрался поступать в университет, на историко-филологический. В Петербург потянуло.
– Что такое есть возношение и потрясение пред Господом? – За отцовским вопросом надежда: может, передумаешь.
Павел морщил лоб, но не знал.
– Это не что иное, как приношение и посвящение жертвы Богу, когда жертвенные части потрясались пред Господом. Редко Библию открываешь. – Отец Иоанн брал святую книгу, зачитывал нужное место: – «И возьми от овна тук и курдюк, и тук, покрывающий внутренности, и сальник с печени, и обе почки и тук, который на них, правое плечо (потому что это овен вручения священства) и один круглый хлеб, одну лепешку на елее и один опреснок из корзины, которая пред Господом, и положи все это на руки Аарону и на руки сынам его, и принеси это, потрясая пред лицем Господа…» Ну а что такое тук?
– Жир. «Весь тук Господу». Иудеям потреблять жир воспрещалось.
– Верно. А что такое Воаз?
– Медный столб в храме Соломона. В переводе означает «сила»! – Павел ликовал. – Скажи и ты, батюшка… Вернее, назови святого родом из Торопца…
– Да у меня в храме икона этого святого. Инок. Затворник Киево-Печерского монастыря Исаакий. Великую имел схватку с бесами. Они было совсем его полонили – да Господь помог.
– И я про Исаакия знаю, – вставил словцо Ваня. – Его фамилия Черный, он из торопецких купцов. У Исаакия в келии печь прохудилась, в щели дым валил, огонь языки высовывал, а преподобный встанет босыми ногами на щели и стоит, покуда печь не истопится.