- Нет, - тут же ответила я

- Ты такая тупая, - вздохнула она. – Как мама тебя ещё терпит? Вобщем, иди туда и принеси мне сосулек.

- Сосулек? – переспросила я в ещё большем изумлении.

Сестра начала сердиться:

- Да! Сосулек! А что ты на меня смотришь? Я захотела сосулек с водопада. Ты всё равно шатаешься без дела. Вот и займись.

Летиция родилась на два года раньше меня, но ростом я была повыше, и теперь смотрела на неё сверху вниз, а ей приходилось задирать голову. Раньше мы смеялись над этим, а после смерти отца сестру стала невероятно бесить такая разница в росте. Вот сейчас её глаза злобно вспыхнули, будто я чем-то смертельно её оскорбила.

- Отправляйся немедленно, - отчеканила она, для понятливости пристукивая указательным пальцем по ладони, как всегда делала леди Элалия, отчитывая провинившихся слуг. – И принеси полную корзину. Сегодня жарко натопили, я желаю освежиться. Сосульки выбирай потолще, чтобы не сломались и не растаяли по дороге.

- Третий день мороз, - сказала я. – Никакие не растают. Ни толстые, ни тонкие. И снег сегодня повалил…

- Ты отказываешься меня слушаться?! – взвизгнула Летиция так пронзительно, что я чуть не поморщилась, но вовремя спохватилась и продолжала стоять с каменным лицом, чтобы не разозлить сестру ещё сильнее. – Забыла, что ты здесь лишь из милости? – продолжала сестра. – Если бы не мама, тебя давно вышвырнули вон! Как безродную собаку! А ты ещё хуже собаки, потому что толку от тебя никакого! И от твоей матери никогда не было толку!

Я окончательно смяла ленты, изо всех сил сжимая руки, чтобы сдержать гнев и обиду. Лично Летиции моя бедная мама не сделала ничего плохого. Вина на моём отце – это он соблазнил дочку лесоруба. Мама до последнего не догадывалась, кто мой отец. И лучше бы никогда этого не знала, наверное.

- Собралась – и пошла! – приказала мне сестра. – И без разговоров! А то маме пожалуюсь! – она круто развернулась и направилась по коридору к себе в комнату.

Глядя ей вслед, я думала, что мы с ней совершенно не похожи. Ну вот просто ни капельки общего. У меня светлые волосы, у Летиции – тёмные. Глаза у меня синие, а у Летиции – карие. Но раньше, до смерти отца, нам это не мешало. Мы жили в одной комнате, нас учили одни и те же учителя, и отец никогда не считал, что я чем-то хуже Летиции. Не сказать, чтобы он любил меня больше, но никогда не обижал и всегда привозил нам с сестрой одинаковые подарки, чтобы не было ссор.

Всё изменилось после его смерти, потому что хозяйкой в доме стала леди Элалия – и тут уже ничего не попишешь. Летиция превратилась в богатую наследницу, а я – в существо, рожденное в грехе, и потому вынужденное нести покаяние за обоих родителей. По моему мнению, это было несправедливо, но мачеха считала иначе, а следом за ней так начала считать и сестрица Летиция.

Поэтому теперь я жила не в комнате наверху, а в каморке возле кухни, и когда Летицию начали «вывозить в свет» - то есть водить в гости по соседям, мне полагалось приводить в порядок её платья, гладить ленты, чистить туфельки и махать ручкой, когда наряженные, как княгини, мачеха и моя сестра отчаливали от дома в карете. Карету запрягали парой лошадей – серых, в яблоках. Если прищурить глаза, то казалось, что лошади почти белые. Это такой шик – выезжать на белых лошадях…

Признаться, я с удовольствием переехала бы лачугу лесоруба но мама и её отец умерли задолго до смерти графа Патриджа, так что идти было просто некуда. Вряд ли меня бы взяли даже в монастырь – мне нечего было предложить им в качестве взноса.