Испортишь жизнь.

В ту же секунду из кухни послышался довольно громкий смех, однако парень сжал кулаки и прикрыл глаза. «Испортишь жизнь». Разве запрет на прогулки с нищими разведенцами испортит Кристе жизнь? Разве сделает её несчастной?

А что, если да?

- Они нашли там сборник анекдотов, или что? – Процедил Нил, а Роза непонимающе подняла брови.

- Нам школьный психолог говорил, что если у нас есть привычка лезть к взрослым, то нужно перестать. Типа… взрослые сами разберутся. Ну и… думать о себе. То есть не думать, что там делает твоя сожительница, а самому. На свидание кого-нибудь позвать, развеяться…

- Она ветреная. – Сквозь зубы прорычал парень, продолжая вслушиваться в смех. – Инфантильная, безответственная. Тут же вляпается в неприятности, если не держать её рядом. Тут же найдет себе на голову проблем.

- Может, ты преувеличиваешь? – Осторожно поинтересовалась девушка. – Она как-то тебя содержала, значит, не такая уж и безответственная.

Нил грустно усмехнулся. Случайная гостья не знает, кто варил его нерадивой опекунше суп, когда она приползала с работы едва ли не без рук и без ног. Кто тихонько расчесывал её, пока она спала, кто держал их дом в чистоте. Разве всего этого мало, чтобы посмотреть со стороны и понять, кто тут на самом деле взрослый? Кто взрослый, а у кого в паспорте просто внушительная двузначная цифра.

- Так или иначе. – Продолжила Роза. – Она как-то справлялась сама раньше. Так что, в любом случае, сможет за себя ответить, если что. Забота мешает, забота бесит. Вот это вот: «надень шапку!», «а ну ешь давай!», «чтобы домой вернулась к девяти вечера!». Оно реально бесит, прям хоть кричи. А у вас так вышло, что… наоборот. Ты за неё беспокоишься, а она тупо пытается делать то, что хочет делать. Забей, Нил, правда. Она уже взрослая, сама разберется.

Эти слова так раздражающе впивались в сознание, что хотелось схватиться за голову. Криста? Сама разберется? Это что, какая-то шутка? Какого черта эта девочка тут читает ему мораль, и к чему сейчас ведет? К тому, что он должен отстать? Позволить Ллейст делать то, что вздумается, включая секс с мерзкими пузатыми обывателями?

Его тошнило. Хотелось что-нибудь раздавить, или сломать.

- В общем… правда. Ты можешь испортить ей жизнь, сделать её несчастной, и ты же будешь в этом виноват, понимаешь? Она потом тебе будет припоминать, мол, ты от неё всех мужиков распугал, и она в старости одна осталась.

- С ней в старости буду я. – Глухо ответил парень.

- Ну Нил, это не то! Ты же сам понимаешь! Хочешь лишить её жизни? Чтобы она с твоими детьми, внуками сидела?

Пульс звенел в ушах словно отбойный молоток. Тело наполнялось то гневом, то горечью.

- А что, это так плохо? – Хрипло спросил парень, скромно умолчав о том, что всегда представлял их общих детей. Детей, которых выносит и родит ему Криста. Как плод его бурной, хотя и грязной любви.

И, как в плохом ситкоме, вечно звучал закадровый смех, который раздражающе доносился из кухни. О чем они говорят? С этим гостем что, настолько весело?!

- Еще бы плохо! Она, как бы, сама должна выбрать, с кем старость встречать, свою семью иметь. В смысле… мужика своего. Это же нормально как бы!

«Должна сама выбрать», «лишишь жизни», «испортишь». Сердцебиение продолжало ускоряться, дыхание сбивалось. Неужели он… такой плохой? Неужели ребенок-тиран, который своим существованием обрекает Кристу на ад? И она будет с ним несчастна?

Все еще раздавался тихий смех. В какой-то момент нервы треснули, и пасынок, не помня себя, ринулся в темный коридор. О чем можно так долго смеяться? Что они делают, вместо того, чтобы заваривать чай? Дверь на кухню была слегка приоткрыта, и на пол падала узкая полоска белого света. Нил схватился за ручку, и дернул её на себя.