– Нет, ну правда, зачем? – повторила она. – Я читала в Интернете, что ведьмы раздеваются во время шабашей. Но ты же меня не в ведьмы будешь посвящать, а в готы. Там, – девчонка сделала неопределенный жест рукой, но Завулон понял, что она имеет в виду опять-таки Интернет, – написано, что для этого нужно пойти на кладбище и соприкоснуться с духами умерших. Или – пить вино из одного бокала, добавив туда по капле собственной крови. Я думала, раз мы не пошли на кладбище, то будем как раз пить вино…

– Выпить и правда не помешает. – Зед подумал, что поспешил, наверное, но – больно уж девица хороша. – Только не вина. У меня есть кое-что получше. Сейчас! – Артур вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с бутылкой виски «Jack Daniels» и двумя стаканами.

– Ого! – изумилась Алиса. – Слушай, а это… готично?

– Конечно, – кивнул Завулон. – Американские готы, к примеру, только его и пьют.

– Здорово, – улыбнулась школьница. – Зед, как я рада, что с тобой познакомилась!

– Это только начало, – произнес Артур. – Дальше будет еще круче.

Поставив бутылку и стаканы на журнальный столик, он подошел к резному комоду и достал оттуда несколько отпечатанных на принтере листов.

– Вот, почитай пока, – протянув бумаги своей гостье, Завулон открыл виски. Алиса присела на диван.

«Посвящение в готы», – прочла она вычурный заголовок на первой странице.

– Нравится тебе в Ростове жить? – спросил пенсионер.

– Да не очень, – признался Гарик. – Скучно здесь, душно, пыльно. И быдла полно кругом.

– Раньше здесь хорошо было, – мечтательно произнес старик. – Этот город когда-то звали «русским Чикаго». А еще – «азовским Ливерпулем» и «донским Вавилоном». Вон та улица, – собеседник панка махнул рукой в сторону Ворошиловского, – Большим проспектом звалась, а эта – сперва Загородней, а после уж – Большой Садовой.

«Странно, – подумал Гарик. – Вроде до того, как Садовой стать, она улицей Энгельса называлась. «Совки» везде имена своих святош лепили».

Но дед, как тут же выяснилось, рассказывал ему не о советских, а о куда как более давних временах…

– Город наш быстро развивался, – говорил он. – В шестьдесят пятом году тут уже водопровод работал, а в первом – уж и трамвай электрический прошел.

Такого исторического мракобесия Гарик стерпеть не мог. Первый ростовский трамвай в две тысячи первом году? Ну ладно, водопровод в шестьдесят пятом, фиг его знает, как оно там, при «совке» на самом деле было – хотя тоже сомнительно. Но трамвай!

– Слушай, дед, ну что за пургу ты несешь? – От переизбытка чувств панк даже назвал почтенного собеседника на «ты», но тут же опомнился: – Ой, извините, я хотел сказать…

– Ничего, ничего, – улыбнулся старик. – Продолжай. Ты меня не обидел. Да что там – польстил даже.

– Я хотел сказать – с датами вы путаете что-то. Какой трамвай в первом году, когда эти трамваи уж лет сто как по Ростову ползают?

– Давно здесь не был, – произнес старик. – Из эмигрантов я. Взял однажды и у… уехал. А теперь вот вернулся. Но насчет трамвая все верно я говорю – в тысяча девятьсот первом году он в Ростове и появился. Бельгийское акционерное общество учредило.

– А, в девятьсот первом! Ну, тогда понятно. – Панк собрался сделать очередной глоток.

– Как сейчас помню, – сказал в этот миг сосед.

Гарик чуть было не выронил бутылку.

– Что?! – теперь-то он смотрел на деда как на сумасшедшего. – Что помнишь? – Остатки вежливости покинули неформала. – Окстись, батька, тебе лет-то сколько?

– Много, сынок, – в тон ему произнес старик. – Очень много.

– Но не больше сотни же!