Иван в ужасе огляделся, не слышал ли кто? Но все взгляды были устремлены на сцену. Там с Орочи-куном случилась удивительная эволюция. Он откинул волосы назад и показалось узкое лицо, густо покрытое гримом, который, впрочем, не мог полностью скрыть прыщи на лбу и на шее.

– Пойдем выпьем, что ли, – неуверенно предложил Сирогузов беснующейся Первой.

– А пойдем! – неожиданно легко согласилась попа. – Только, чур, заказываю я.

– Я думал вина, может… белого? – почти взмолился Сирогузов.

– Вино будешь пить, когда состаришься, – отрезала Первая. – Ну-ка давай-ка для начала пинту мунстаута и пару рюмок ягера. Темненькое к темненькому!

– Оттопыриваешься, чел? – Рядом с Сирогузовым за стойку присела девушка с ярко-красными волосами. – Меня Лил зовут, а тебя?

– Иван, – напряженно сказал Сирогузов и хотел было подать Лил руку, но Первая в его голове завопила: «Не смей!»

– Иван, это как-то лайтово. Давай ты будешь Айван. Типа как из «топика» по английскому Айван зе Грейт, Цзар-кенон и Цзар-бел, нас ими англичанка долбила.

– Да, у нас тоже англичанка очень требовательная в школе была. Мы ее даже прозвали «Топик», – засмеялся Иван и отхлебнул изрядную порцию мунстаута, а потом отпил из рюмки сладковатый, пахнущий лекарством ягермейстер, – выпить хочешь?

Общаться с Лил оказалось легко и приятно. Она без усилий поддерживала любую тему, пила коктейли, красиво наклоняя голову, отчего блестки на ее короткой огненной шевелюре начинали таинственно переливаться. Орочи-кун давно утопал со сцены, и на его месте уже энергично жестикулировал модный поэт Оzzin, выкрикивая в поредевшую толпу: «…Театр начинался не с вешалки, а с изнанки!»…

Вешалка! Иван и не заметил, как они с Лил сменили клуб на бар. Над столиками змеилась ядовито-зеленая неоновая надпись: «Слизерин». Он отдал пальтишко Лил и свою куртку гардеробщику, пытаясь вспомнить, как попал сюда. В памяти всплыли узкие, переулки, луна в облаках и тусклое золото креста на старинной церкви. Потом пришло понимание, что «Слизерин» не второй и даже не третий бар.

– Сколько же я потратил? – озадаченно сказал Иван.

– Не думай об этом, жизнь одна! Завтра будешь париться, – тут же включилась Первая.

– Иди танцевать, Айван! – Лил уже соблазнительно извивалась на маленьком танцполе. Час был поздний, и посетителей в баре почти совсем не осталось, но подруга как-то договорилась с барменом и включили музыку.

Иван решительно шагнул на танцпол, сделал несколько движений и тут же почувствовал, что голова куда-то поплыла, отделяясь от туловища.

– Не боись, Ванёк, я с тобой! – бодро пропела Первая – Беру управление на себя!

– Вставай, чувак, демократию проспишь! – раздался над ухом незнакомый голос. Ваня с трудом открыл один глаз. Над ним склонился какой-то парень в очках. Ваня медленно сел на диване. Он был не дома. Спал в одежде. На джинсах красовалось бурое пятно от пролитого «ягера». Голова болела и немного кружилась.

– Здоров, Демосфен! Ну ты и жег вчера! – В комнату вошла бритая налысо девушка в военных штанах и футболке с надписью «Femozavr». – Я Грета, короч. Это чучело в очках – Бенди. А тебя Иван зовут, да? Тя Лил притащила вчера.

– Я… Да… Блин, мне ж на работу надо! – прохрипел Иван, в ужасе озираясь. Судя по высоте потолков и обстановке квартиры, он был где-то в центре. Значит, можно еще успеть…

– Не парься, Ванек, Гретка тебя отмазала, – усмехнулся Бенди и протянул Сирогузову банку энергетика.

– Как это, отмазала?

– Легко! – усмехнулась Грета. – Позвонила твоему шефу и сказала, что ты заболел.