— Можно еще лист? — попросила у преподавателя. Он вместо слов только кивнул в сторону кучи черновиков.

Я схватила сразу стопку и упорно продолжила продираться сквозь ученые тернии.

Шло из рук вон плохо. Я пару раз сворачивала вообще не туда, куда следует, в сердцах все зачеркивала и начинала заново, а на паре моментов психанула так сильно, что смяла лист. По спине градом катился пот, я вся раскраснелась и едва дышала от волнения, но не сдавалась. Продолжала из упорства, из вредности, из желания доказать что-то не только ему, но и самой себе.

— Да ё… — прошипела, когда в очередной раз зашла в тупик со своими умозаключениями.

— Что? 

— Ничего. Простите, — и дальше писать.

Вот так, через силу, через трехэтажный мат, ругаясь себе под нос, я все-таки дошла до финала. Причем, весьма специфического.

Передо мной лежал лист с конечными результатами, и они совершенно не совпадали с тем, что я сделала в прошлый раз. Зашибись.

— В чем дело, Осипова?

— Вы знаете, — устало произнесла я, — даже если бы вам в руки попала моя настоящая работа, вы бы мне за не поставили выше тройки. Там были одни ошибки, и выводы совсем не такие.

— Даже так? — хмыкнул он.

— Я там неправильно выполнила преобразования. Должно ведь получиться вот так? — обвела ручкой финальный результат и показала преподавателю.

Он мимолетом опустил взгляд на лист и кивнул.

— Значит, в прошлый раз я точно налажала, — шумно выдохнула и начала собираться, — простите, что отняла у вас время.

Обидно. Пыталась что-то исправить, а результат остался прежним.

— Да, времени ушло предостаточно, — Белов указал на часы.

Только сейчас я заметила, что отведенные полчаса растянулись почти в два с половиной.

— Простите, — сказала еще раз и отправилась за сумкой.

— Значит, говоришь, что твою работу подменили? — внезапно спросил он. — И кто же это сделал? Кто-то из группы?

Перед глазами снова возник образ нахала, который так жестоко меня подставил.

— Понятия не имею.

Нет смысла жаловаться. Это моя война.

— Кто твой дипломный руководитель? — поинтересовался Белов, а я покрылась испариной. Начинается. Права была Алла, во всем права. Он собирается завалить меня на защите.

— Нет у меня руководителя, — буркнула тихо, — не нашла пока. Кто-то меня не хочет брать, к кому-то я сама не хочу идти.

— Я не удивлен.

Мне нечего было ему ответить. Не удивлен, значит, не удивлен. А я что могу сделать? Все что могла — уже натворила.

— До свидания, — промямлила и, повесив, сумку на плечо направилась к выходу.

— Я могу взять вас на диплом, — произнес Борис Тимофеевич, когда я уже взялась за ручку.

— В смысле? — медленно обернулась и уставилась на него, не понимая, шутит он или нет.

— В прямом. Я готов стать вашим научным руководителем.

— Почему? Я же так накосячила. Не за выдающийся же ум и красивые глаза?

— За настойчивость. И смелость. Меня впечатлило ваше упорство.

— Да? — я не знала, что сказать, и бестолково переступала с ноги на ногу.

— Но если вам это неинтересно…

— Интересно! Я с радостью. Это такая честь…

— Не переигрывайте.

— Хорошо, не буду, — смиренно согласилась, опуская взгляд.

— Предупреждаю сразу: я своих дипломников не щажу. Придется много работать, — Белов смотрел на меня оценивающе, будто сомневался, что справлюсь.

— Я готова.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Хорошо. Тогда завтра приступаем. На сегодня можете быть свободны.

Я еще раз его поблагодарила, попрощалась и на ватных ногах выползла в коридор, не в силах поверить в случившееся.

***

Всю ночь мне снились формулы, цифры, интегралы. Я что-то пыталась доказать и у меня ни черта не получалось. Поэтому раз за разом просыпалась в холодном поту. Потом вспоминала, что на самом деле я справилась, выбралась из ямы, в которую меня подло столкнул Мерз, и начинала как дурочка хихикать, чувствуя, как внутри плещется самая настоящая радость. Как давно я не радовалась! И как приятно знать, что хоть в чем-то удача на моей стороне.