— Одно слово ей и ты труп, Сокол. Я слов на ветер не бросаю, за мать убить готов, понял?

В его глазах наконец-то прорезается страх. Я понимаю, что он меня крепко прижал. После нашего разговора была мысль пойти к новенькой и всё рассказать. Теперь я не могу этого сделать. Этот ублюдок связал меня по рукам и ногам.

— Я рад, что ты меня понял, Огнев. Из игры ты выбыл, совсем скоро огласят новых участников.

— Ей ведь может и кто-то другой рассказать, — говорю, вспоминая, что у новенькой появилась подружка из его класса.

— Кто? Думаешь, Полинка расскажет? Она ни слова не скажет, если ее Орлов попросит. А он, как ты понимаешь, это сделает. Так что, Кирюша, без вариантов. Если она узнает — твоей маме все станет известно.

Я отталкиваю от себя Соколова и выхожу из комнаты, громко хлопнув дверью. Я зол так сильно, что даже алкоголь не прельщает. Вообще ничего не хочу и пораньше сбегаю с вечеринки. Домой идти тоже не хочется, и я сижу на улице.

А потом вижу, как мою соседку привозит Сокол. Черт, она что, совсем тупая? Неужели так сложно просто с ним не разговаривать. Я ведь предупредил, чтобы держалась от него подальше. Она меня не послушала, стоит, улыбается ему, руку протягивает. Мне отсюда почти ничего не видно, но стоят они слишком близко, а потом Женя ее еще и обнимает…

Мне вообще до этого не должно быть никакого дела. Я за бортом. Теперь играют совершенно другие люди, и я ни при чем. Я даже ставок не делаю, но чувство вины не спрашивает, нужно ли ему появляться. Оно просто есть и всё. Я его чувствую. Оно пожирает меня изнутри. Я все знаю и не могу ей сказать, но ведь поговорить с новенькой и попытаться достучаться можно?

Я правда так думаю. Даже признаюсь, что отец меня бьет. Уверен, она не скажет никому. Только вот она начинает меня шантажировать, и я принимаю стойку. Надоело. За сегодня слишком много людей хочет меня поиметь. А она мне вообще никто. Расскажет кому-то? Пусть! Ей все-равно никто не поверит. Хотя думаю, она не скажет. Не после того, как я пообещал превратить ее жизнь в кошмар.

14. Глава 14

Аня

Следующий учебный день начинается с моего опоздания. Из-за бессонной ночи я заснула аж под утро и проснулась только после третьего звонка будильника. Лететь пришлось на всех парах, но все равно пришла не вовремя.

— Опаздываем, Ледовская… — хмуро прокомментировала наша математичка, но кивнула мне на мое место.

Я ловко обхожу несколько парт и иду к своей, правда, спокойно пройти мне не дают. Я лечу на пол, едва успев выставить вперед руки. Первые пару секунд я лежу пластом и не могу понять, что произошло. Я только что шла к парте и вот уже лежу на полу. Через мгновения, когда до меня доносится гогот, понимаю, что мне кто-то поставил подножку.

— Что же это… — причитает математичка и бросается ко мне.

Встаю я раньше, чем она успевает мне помочь, бросаю взгляд назад и вижу ехидные ухмылки одноклассников.

— Рябов, — зло произносит Жанна Тимофеевна. — К директору сегодня зайдешь.

— А я что? — фыркает он. — Она сама упала.

— Дурочку из меня не делай. И из класса вон. Поставлю тебе н.

— Жанна Тимофеевна!

— Скажи спасибо, что не два! — математичка пресекает любые попытки возмущаться и спрашивает, не нужно ли мне в медпункт.

— Нет, все в порядке, спасибо.

Гордо вскинув голову, иду к своей парте. По пути приказываю себе не плакать, потому что слезы так и подступают к глазам. Ехидные улыбки, направленные в мою сторону, больно ударяют по самолюбию. Звери здесь учатся, что ли?

Интересно, это Огнев? Он всем сказал, что теперь меня можно трогать? Или это просто совпадение? Почему-то я думаю, что нет. Он сделал это специально, чтобы я поняла, кто здесь главный. От этого становится еще хуже. Я к нему со всей душой, помочь хотела, а он… совсем не боится, что все узнают о его отце? Я ведь и в другую школу перейти могу, а он?