— На, держи.

С трудом продрав глаза и проморгавшись, узнал Кира, который стоял у кровати и с хмурым видом подавал мне стакан воды.

Благодарно кивнув, попытался протянуть руку, но взять стакан не получилось. Ладонь отчаянно дрожала и никак не желала сжиматься. Кир, чертыхнувшись, помог мне приподняться и поднес стакан прямо к губам. Томимый жуткой жаждой, я тут же приник к стеклянной кромке и начал жадно пить. Ощущение было такое, словно неделю без воды торчал в пустыне.

— Спасибо, — напившись, обессиленно упал на подушку. Попытался собрать в кучу разрозненные отрывки мыслей и воспоминаний. Получалось плохо. В голове царила полная неразбериха.

— Как ты себя чувствуешь? Болит что-то? Врача позвать?

Пуф!!! Слово «врач» сработало как триггер. Сознание немного прояснилось, и я вспомнил заново череду трагических событий. Больница. Я нахожусь в больнице, куда меня доставили после падения с мотоцикла. У меня тяжелые переломы. Три дня я провалялся в отключке.

Последнее, что помню, это то, как разговаривал с Артемом. Потом были боль, головокружение и кровь. С трудом поднеся дрожащую ладонь к лицу, дотронулся до носа и губ. Все было чисто. Значит, кровотечение остановили. Только вот в ноздрях торчало что-то непонятное, то ли турунды, то ли тампоны. Впрочем, не так уж это и важно.

Так, о чем мы с Темой говорили? Точно! Марика! Она тоже в больнице. И все из-за нас, козлов! Тема обещал наведаться в больницу и узнать как у нее дела. Стоп, а когда он это обещал?

В моей памяти все случилось будто пять минут назад. Но сколько времени прошло на самом деле??? День, два, неделя?

— Кир? — в панике повернул голову к крестному, который все так же стоял у кровати. — А какой сегодня день? И число?

— Четверг, двадцать восьмое декабря.

Слава богу! Значит, в отключке я провел всего ночь. Так, надо бы сесть и достать телефон. Артему написать.

— А ну стой! — Корс на корню пресек мои попытки. — Прекрати дергаться! А то опять кровотечение откроется! Ты вчера всех до смерти напугал! Снова! Хочешь опять в отключку? Или, быть может, родителей до инфаркта довести?

— Нет. Конечно, нет, — провел рукой по лицу. Вздрогнул под тяжелым, суровым взглядом крестного. — Не хочу. Я не знал, что вчера так получится.

— Теперь будешь знать. — внезапно Кир смягчился, и теперь выглядел скорее усталым, чем злым. Он подвинул к кровати кресло, опустился в него и осуждающе на меня посмотрел. — Лежи смирно и не делай резких движений. А то опять сосуды полопаются. Или швы разойдутся.

— Ладно, — падаю на подушку, глубоко дышу ртом и пытаюсь взять себя в руки. Смотрю в серьезное лицо Корса и понимаю, что не могу молчать. Мне надо выговориться: — Кир, я сожалею, правда. Мне жаль, что все так вышло.

— Да? — крестный скептически приподнимает вверх левую бровь. — И о чем же ты сожалеешь?

— О том, что сел на этот гребаный байк в нетрезвом виде. О том, что заставил переживать родителей. Мне жаль, что маме стало плохо из-за меня.

— А о споре не сожалеешь? — вдруг жестко спросил крестный. — Девчонку тебе совсем не жаль?

Я нервно сглотнул и уставился на Кира. Он знал. Очевидно, во всех подробностях. И оттого был на меня зол. Что и следовало ожидать.

— Артем? — единственное, что спросил. Хотя и так знал ответ. Впрочем, на друга зла я не держал. Все равно пришел бы потом к Кириллу с повинной. Не смог бы держать все в себе.

— Ну а кто еще? — фыркнул Корс. — Раскололся, стоило Сане на него надавить.

Твою ж мать. Еще и отец теперь в курсе. Впрочем, так ли это важно теперь? Все что мог, я уже потерял. А любая взбучка от отца будет вполне заслуженной.