В воздух стали подниматься облацы. Монго быстро-быстро щелкал пальцами, и под могучими кориллангами возникали белые комья. Те восторженно угукали, сжимая клинки небесных стражей и зачарованное оружие Старой Империи.

Энзирис чуточку даже оторопел. Обычно когда Сальван демонстрировал свой гнев, смертные падали ниц и молили о милости. Впервые на его памяти какие-то… обезьяны не только не испугались, но и показывают клыки.

– Ура-а-а, война с богами! – заорал и показал жестами какой-то корилланг. – Вот ради чего я жил!

Энзирису это понравилось. Небесные генералы ждали его повелений, и он чуть опустил ладонь. Показал, чтобы не слишком усердствовали. В конце концов, это не демоны и не титаны, а просто слишком дерзкие смертные. И по-настоящему виновен среди них только один.

К тому же в мирах смертных боги и так всегда ограничивают свое могущество, скручивают его на самый минимум. Когда они раскрываются полностью, то несут слишком большие разрушения, губят вокруг себя все живое и сущее – а этого боги не любят.

Даже Энзирис, бог войны.

Четыре небесных генерала строили войска. Великие эйнхерии, при жизни бывшие великими полководцами. Превосходный во всех отношениях Гван Сидзо, царственный военачальник Ирмиретто, полный достоинств Арганд и ужасный в битве Каху Цитраель.

В небе образовались четыре квадрата. Конные и пешие, эйнхерии вздули солнечные щиты, встречая визжащую ораву симов.

Те нападали бессистемно, плохо стоя даже на облацах, пьяные от выпитого вина. Неслись вперед и вверх, размахивая чудесными мечами, копьями, алебардами. Врезались в солнечные лучи, завязали в них, точно мухи в меду – но продолжали рваться в бой.

Энзирис вскинул руку. И четыре квадрата перешли в наступление.

Эйнхерии Ирмиретто ударили первыми. В руках у них были не мечи, не копья – но бичи. Бесконечно длинные кнуты хлестнули по роящимся в небе симам. И каждый, кого задевало хотя бы кончиком, мгновенно… молодел. Сокращался в размерах, обращался совсем юным симом… даже не подростком, а ребенком. Рев могучих кориллангов стал писклявым, тоненьким.

Следом вступили эйнхерии Арганда. Закрутили свои сабли с такой скоростью, что подняли страшный ветер. Ураганные вихри понесли облацы прочь, заставили симов падать, терять равновесие. Их губы вывернуло, глаза заслезились от хлынувшего в лицо воздуха.

Добавили кавардака эйнхерии Каху Цитраеля. Они забили в тимпаны – и с них полился неудержимый ужас. Пьяный кураж схлынул, симы заверещали в страхе, заметались. Многие бросились прочь, другие отшвырнули оружие.

Ну а последними удар нанесли эйнхерии Гвана Сидзо. Их боевые трубки выпустили белый пар – и всякий, кто вдыхал его, погружался в сон. Они окурили все вокруг – и когда закончили, то все шальное, безумное войско Монго лежало без движения.

Ветер нес облацы вниз, к земле…

Лишь два корилланга остались в строю. Унго и Банго, два могучих раджи. Те самые, что получили молот Гушима и лук Венаты.

– Это нечестно! – дико заверещал царь Симардара. Он, разумеется, тоже остался невредим.

– Нечестно?! – прогремел сверху Энзирис. – Возрадуйся, что мне запретили убивать кого-либо, кроме тебя, обезьяна! Твои подданные не разделят кару, что мы наложим на тебя! Когда они проснутся, само твое существование покажется им сном! Как будто тебя никогда и не было!

– А вот это мы сейчас посмотрим! – ринулся вверх Монго.

Дорогу ему заступили четыре небесных генерала. Величайшие эйнхерии Сальвана – с бичом, саблей, тимпаном и трубкой. Сразу с четырех сторон они напали на Монго – и отшатнулись от его духовной силы. В гневе Монго выпустил ее аж столбом, а его шест засветился алым.