– Хотя бы сотню, – обнажил кривые клыки Клюзерштатен. – А ты мне отказала.

– Тебе четыре с половиной тысячи лет, – сухо сказала Эсветаллила. – Слишком много, чтобы кормить тебя с ложки и водить за ручку.

– Чего ты, кстати, никогда и не делала.

– Я содержала тебя до двадцати лет. Согласно кодексу. И отправила в Школу Молодых. Согласно кодексу.

– Кодекс, кодекс, кодекс!.. – болезненно скривился Клюзерштатен. – Опять этот кодекс, всю мою жизнь слышу от тебя только про этот кодекс!

– Ты опять за свое? – холодно спросила Эсветаллила. – Неуважение к кодексу – неуважение ко мне. Ты пришел сюда, чтобы устроить очередной скандал?

– Нет-нет, матушка, наоборот, – налил себе вина Клюзерштатен. – Я пришел похвастаться. Выпьешь со мной?

– Благодарю, нет, – отказалась Эсветаллила.

– И правильно, – ухмыльнулся Клюзерштатен. – Вдруг я туда ларитрина подсыпал?

Эсветаллила шутку не оценила.

На самом деле, она вполне ожидала от сына чего-то подобного. Тот с раннего детства обожал подлые розыгрыши. Но сейчас он пьет вино сам, да и бесполезен ларитрин, когда гохеррим держит именной клинок… кстати о клинке…

– Где твоя шпага, Клюзерштатен? – спросила Эсветаллила.

– Сломалась, – беззаботно пожал тот плечами. – Несколько лет назад.

– Несколько лет… ты ходишь безоружным несколько лет?.. – не поверила услышанному Эсветаллила.

– Прежде чем ты разозлишься, скажу, что мой новый клинок почти готов, – поспешил заверить ее Клюзерштатен. – Просто я хочу в этот раз создать нечто особенное… кажется, у меня получается. Думаю, ты будешь мною гордиться, матушка.

– Хотелось бы надеяться.

– Я предлагаю нам начать с чистого листа, – сказал Клюзерштатен, выпивая еще бокал. – Знаешь, матушка, последние несколько лет я провел на Парифате…

– Ты был на войне? – заинтересовалась Эсветаллила. – Я не знала.

– Не как легионер… – покривился Клюзерштатен. – В числе волонтеров…

– Все равно это похвально. Ты там сломал шпагу?

– Да… в неравном бою…

Эсветаллила не услышала в словах сына лжи и кивнула почти с гордостью. Он не так часто делал что-то, достойное гохеррима.

– На Парифате я много думал, – продолжил Клюзерштатен. – Размышлял о том, чего хочу от жизни. И я хочу что-то изменить, матушка. Мне… мне непросто принять кодекс… ты сама знаешь…

– Знаю.

– Но я хочу попытаться… – запнулся Клюзерштатен, глядя в каминное пламя. – Может, я бы снова попробовал попасть в один из легионов… теперь серьезно… Быть может, ты бы за меня замолвила словечко?

Эсветаллила совсем успокоилась. На Клюзерштатена она взглянула даже с некоторой теплотой.

Такую просьбу она выполнит с удовольствием.

– Если ты действительно возьмешься за ум, я попрошу вексиллариев, – сказала Эсветаллила. – В легионах сейчас большая убыль, так что тебя примут в любой… почти в любой. Но вначале придется все-таки закончить клинок. И обзаведись конем… кстати, моя Ежевика недавно ожеребилась.

– Как здорово! – обрадовался Клюзерштатен. – И так вовремя! Давай за это выпьем!

В этот раз Эсветаллила не отказалась. Вино оказалось неплохое, натуральное.

– Хороший букет, – одобрила она, усаживаясь в любимое кресло. – Что за сорт?

– Из погребов Колдующего Императора, – похвастался Клюзерштатен. – Трофейное. Я участвовал в Великой Казни, матушка.

– Обычно чем дольше ты говоришь, тем сильнее плачет мое сердце, – отхлебнула еще Эсветаллила. – Но сегодня все по-другому. Конечно, я бы предпочла, чтобы ты сражался с братьями-легионерами, а не помогал бушукам мародерствовать, но…

– Я нашел там не только вино, матушка, – перебил ее Клюзерштатен.